– Есть, конечно, – Глаша с легкой грустью посмотрела вдаль. – Отчего бы им не быть. Но я с ними не роднюсь.
– Жаль.
– Мне тоже, – коротко ответила она, обрывая нить разговора. – Давайте я поднимусь на стремянку и протру полки.
– Только, ради бога, аккуратно. Не упадите. Я подстрахую вас снизу, – пообещал он.
Глаша ловко орудовала тряпкой, стоя на узкой ступеньке, а Горелов со странным выражением лица смотрел на нее снизу. Глаша протерла полки и повернулась к нему. На мгновение ей стало страшно – показалось, что стремянка слегка качнулась. Глаша охнула и полетела вниз – прямо в крепкие объятия Александра Петровича. Да, его объятия действительно были крепкие. Он аккуратно поставил ее на пол, но удержал возле себя. Решительным движением Горелов притянул ее талию, обнял руками и крепко поцеловал. Она не отстранилась, а тут же ответила на его поцелуй. Секунды капали на дно невидимой чаши времени, а они все продолжали долгий поцелуй. Александр Петрович дрожал от вожделения.
– Пойдем в твою комнату, – предложил он.
– Давайте лучше попьем чаю или кофе, – она с трудом отстранилась от него.
За окном легли осенние сумерки, в столовой жарко горел камин. Здесь было так хорошо и уютно, что Глаше никак не хотелось уходить. А еще она отчетливо почувствовала давно забытое желание – желание мужской ласки.
Как вы поняли, Александр Петрович Горелов был опытным соблазнителем и хитроумным ловеласом. На его счету были десятки романов, а потому в соблазнении Глафиры он применил весь свой многолетний опыт. Он возжелал Глафиру с самых первых минут их встречи, однако, зная то, что излишняя торопливость может навредить в столь тонком деле, вел себя сдержано и ненавязчиво. Давалось ему это с огромным трудом – слишком уж аппетитна была эта молодая женщина. Но и томление тоже было сладостно. Да и победа казалась столь близкой. Он чувствовал, что Глаша без пяти минут была его. Она, словно зрелый фрукт, готова была упасть к ногам терпеливого садовника.
Она пила кофе и тайком поглядывала на него.
– Позвольте, Глафира Сергеевна, я угощу вас отличным коньяком? – спросил он.
– Я не пью, – возразила Глаша и покраснела.
– Так я налью вам совсем немного. Коньяк хороший, и действие его лечебно.
«Этот тоже пытается меня напоить, – думала она. – Как говорил когда-то Махнев своему верному другу Игнату: налей ей водки, она поможет…»