– Ну, прекратите, – она закрыла глаза.
За окном выла вьюга, а здесь, в комнате, было так уютно и тепло. Трещал огонь в камине, по комнате плыл аромат вина, сладкого табака и курабье.
– Ну, хватит дремать, – сказал он. – Прислуга вся спит, а потому нам будет очень удобно.
– Что удобно?
– Я приглашаю тебя на свидание в музыкальный зал. Ты должна одеться в новое платье и прийти туда через четверть часа. Я полагаю, тебе хватит времени, чтобы одеться?
– Да, хватит… – немного рассеянно молвила она.
Ей так не хотелось, вставать из теплой и мягкой постели и участвовать в новом представлении, где она, по прихоти хозяина, должна была играть новую роль. Сам Горелов накинул халат и стремительно покинул комнату.
Глаша подошла к шелковой оттоманке, на которой лежали все свертки с покупками, и распаковала пакет с новым лиловым платьем. Платье и в правду выглядело роскошным. Пальцы ощутили жатый шелк и приятную шершавость гипюра в тон к самому платью.
«Вот бы Владимир увидел сейчас меня в этом платье…» – совсем не к месту подумала она. И эти мысли отчего-то заставили ее двигать быстрее руками. Она развернула и другие шуршащие упаковки – в руки упал тонкий фильдекос французских чулок с подвязками, коротенькая рубашка, отороченная рюшами и гипюром. В большом свертке лежал плотный корсет с передней шнуровкой. Такую шнуровку она сама могла завязать, без помощи посторонних. Были тут и ее любимые панталоны с разрезом в шаге. Но их он велел не надевать.
Через четверть часа, как и обещала, она была уже готова. Платье сидело на ней как влитое, подчеркивая изгибы тонкой талии. Низкий вырез открывал полушария волнительно прекрасного бюста.
«Как налиты мои груди, – думала Глаша. – Вот бы сейчас в Махнево, в баню. Я все бы отдала, чтобы он сейчас увидел меня в этом платье».
Касанием пальцев она легонечко приподняла подол и посмотрела на легкие бархатные туфельки на каблучке. Глаша стояла перед зеркалом и в свете нескольких свечей любовалась собственным отражением. Ее фиалковые глазищи искрились от огня, а взгляд казался прекрасным и таинственным. Она улыбнулась собственному отражению. Оправила прическу и решительно вышла из комнаты.
В коридоре тоже горело несколько газовых ламп, а еще белый мягкий свет шел от ночного окна – один из пассажей заканчивался высоким полукруглым окном, за которым летом открывался балкон. Глаша невольно залюбовалась на белые хлопья снега. Вьюга прекратилась, и снег теперь падал медленно. Небо за окном казалось белым.