Интересная компания вышла.
Хоть и притормаживают траки, но сносит течением лодку. Михей от борта не отпускается, чтобы самолов на дно не утянул. А уды[4] впились в тело нешуточно. Рыбак с лодкой и самоловный трак за собой тянут. И хотел бы, да не отцепиться Пока пытался одну уду отцепить, ещё две впились в тело. Боль ещё нестерпимее, когда стерлядка бьётся – тоже от самоловных крючков избавиться пытается.
Вынесло лодку из ямы, совсем медленно пошла она, вот-вот остановится. И остановилась. Превозмогая боль, подтянулся наш Михей вдоль борта на несколько сантиметров, перехватился ближе к носу лодки и одной рукой за тетиву самолова ух ватился. Это чтобы рывки стерлядки смягчить Впившиеся в тело уды стали менее болезненны Онемевшими руками с большим трудом держится на течении. Благо, что стерлядь рядом успокоилась: силы копит для новых рывков.
Сквозь низко нависшие тучи забрезжил рас свет, близится необычное для Михея утро.
– Каким будет сегодня день? А не всё ли равно сейчас? Главное – как живым выйти из этой переделки, – размышляет узник собственного само лова. – А тишина-то какая! Птицы ещё не проснулись – они защебечут, закрякают и зачирикают когда подойдёт пора восхода солнца. И добрые люди спят в этот ранний час. Однако нет – бабы уже встали, коров чилькают[5]. Будто в такт молочным струйкам, ударяющимся о стенки ведра, бьётся о борта и нос лодки речная зыбь плёса, – подмечает Ильич. – Наверное, около часа уже трепыхаюсь, – как в тумане мыслит потерявший счёт времени рыбак.
Как улетающий на юг журавлиный клин, медленно и так же удалённо в сознании проплыли картинки из далёкого и яркого, но безвозвратно минувшего детства. Вспомнилось, как мама, доярка, оставляла детвору под присмотром старших сестрёнок. Потом отчётливо, будто это было вчера, увидел карусель на льду. Тогда парни в лёд на Кове вмораживали ось от телеги, к колесу крепили жердь – получалась карусель. Санки привязывали к жерди. Совсем маленьких катали медленно. Тех мальчишек и девчонок, которые были постарше, раскручивали так, что санки относило далеко за жердь, они катились боком. При малейшем препятствии детский транспорт переворачивался, а ездока отбрасывало, и он на спине или на животе катился по льду подальше от карусели. Ни слёз, ни хныканья, только общий заливистый смех. Даже ссадины не могли испортить настроение.