Представились явью походы на молоканку. Там ручным, а позднее электрическим сепаратором перегоняли весь удой. Полстакана свежих сливок для ребёнка – не убыток для колхоза. А для малыша – приятные воспоминания на всю жизнь. Если молоко было просепарировано на момент прихода кого-то из малышей, женщины в ручных масло бойках из сметаны сбивали масло. Тогда угощали свежей пахтой – вкусностью, остающейся от сметаны после получения главного продукта. В пахте плавали мелкие крупинки масла, отчего она была только вкуснее.
Память привела Михея и в бондарку, где строгий дядя Максим Викторов разрешал детям посмотреть, как делаются бочки для сбора «сосновых слёз» – живи́цы. Он клал на пол обруч, вставлял внутрь его строганные дощечки, клёпки, обхватывал верхние концы клёпок тонким тросом и аккуратно стягивал ручной лебёдкой. Если какая-то из клёпок при стягивании ломалась, то в этот момент наблюдатели сидели «тише воды и ниже травы». Не любил дядя Максим детских советов «под руку», мог и выгнать всех вместе с советчиком. Иногда он делал кадки для воды, которые ставили обычно в бани, чтобы вода успевала про греться. Скотину поить лучше не ледяной водой из проруби, а тёплой. И лагуны для браги – тоже его рук дело. Красивые, аккуратные, небольших размеров, они походили на деревянные игрушки Находилось среди мужчин немало тех, кто «заигрывался» около тех «игрушек» для взрослых.
К счастью Михея, под берегом моторка проходила. И, срывая голос, звать на помощь – дело бес полезное. Даже беседующие в одной лодке, чтобы друг друга услышать, старались перекричать рёв мотора. Сидящим в моторке не видно полощущееся за лодкой тело, но Михеево судёнышко они признали. Поняли, случилось что-то неладное, рассуждают:
– Не уснул же Михей, коль спозаранку на рыбалку отправился? Да и лодка заякорилась не на рыбном месте.
Когда моторка подплывала к казавшейся безлюдной лодке, стерлядь стала биться с такой силой, что часть уд вырвалась и из неё, и из рыболова. От боли Михей потерял сознание, но пальцы судорожно вцепились в борт и тетиву самолова.
Безысходность и ужас последнего мгновения исчезающего сознания отразились во взгляде стерлядкиного компаньона, нанизанного на самоловные крючки.
– Вот так улов! – не сдержали удивления подплывшие односельчане.