Многие в Европе мудро советовали победоносному Карлу XII (датский король и саксонский курфюрст уже были «на коленях»), заключить мир с Россией на очень выгодных условиях, уже предложенных Петром. Лишь коварный Туманный Альбион (так издавна европейские дипломаты называли Англию), незаинтересованный в том, чтобы шведский король продолжал держать в узде большую часть Восточной Европы, стал всячески подталкивать Карл XII к походу на восток. Дальновидные англичане не без оснований (и почти не просчитались!) рассчитывали, что шведский безумец сгинет на снежных просторах дикой Московии.
И любимец Европы, упрямый и самоуверенный король Швеции не сомневался в своей очередной победе и намеревался решить «русский вопрос» одним большим походом. С его легкой руки по Европе ходила презрительная фраза: «Над московитами можно одержать победу, когда угодно! В русской армии 80 тысяч трусов и их разобьет 8 тысяч шведов!» Он никак не хотел принимать во внимание, что со времен Нарвы уже прошло немало лет и посредственные «ученики-московиты», щедро оплачивая каждый свой промах кровью, за это время уже выбились в крепкие «хорошисты». (Правда, и сами «хорошисты» еще толком не подозревали, на что они способны на самом деле: репутация Карла и его победоносной армии все-таки вызывали робость, в первую очередь, у самого Петра I.)
В разговоре с не единожды побежденным и униженным им Августом II Карл XII прямо сказал, что «прямым путем пойдет в Московское государство и как скоро вступит в столицу, созовет всех бояр и господ, разделит им царство на воеводства, обяжет их покинуть иноземное ружье и учредит войско по-старому».
Итогом этого предприятия должны были стать: полное уничтожение российского государства; утверждение вассалом на русском троне либо сына короля Яна III Собеского Якуба Собеского, либо, «если заслужит», – царевича Алексея; отторжение от Москвы Пскова и Новгорода и всего севера России в целом; присоединение Украины, Смоленщины и других западнорусских территорий к вассальной, покорной шведам Польше; остальную территорию предполагалось разбить на княжества, как во времена Древней Руси.
Согласно шведскому историку Эрнсту Карлсону, по началу шведский король думал ограничиться взятием Пскова совместно с Курляндской и Финской армиями (скорее, корпусами?) А. Л. Левенхаупта и Георга Либекера/Любекера (? – 4.6.1718, Эребру, Швеция), подвергнуть нападению Нарву и Санкт-Петербург, а решающее сражение следовало дать где-то между Псковом и Новгородом. Уже в ходе похода, возможно под воздействием амбициозных генералов Акселя Аксельссона Спарре (9.1.1652, Висбю, Швеция – 31.5.1728, имение Бручинд, уезд Ворднес, лен Эстеръётланди) и Андерса Лагеркруна (ок.1664 – 7.1.1739, Стокгольм), под влиянием сведений о серьёзном недовольстве бояр реформами Петра, на волнения обираемого до последней нитки крестьянства и лишаемых вольницы казаков, брожения среди запорожцев и из-за недооценки прогресса русской армии, он стал размышлять о походе прямо на Москву