Но еще больше мои глаза полезли на
лоб, когда «просветленные» ничтоже сумняшеся начали заваливать нас
заказами:
— Мальчики, захватите, пожалуйста,
шампанского! — крикнула Ирина.
— Ой, точно! — спохватилась Евгения.
— А мне соков свежевыжатых сделайте! Под таким стрессом мне нужны
витамины!
— Магистр Еремей пьет только воду
«Сан-Пеллегрино», имейте в виду! — встряла докторша Элеонора.
— Так, девочки, давайте по порядку, —
засуетилась Карина. — Я составлю список, а то знаю Рокотова, он
точно что-нибудь забудет!
Дамы притихли и зашептались, диктуя
заказы, а я всерьез призадумался, не гипнотизирует ли их гуру. Ну
невозможно вот так взять и потерять способность мыслить
критически!
Помрачневший Сергеич лишь качал
головой, знаками показывая, что надо поговорить наедине. Но
окончательно меня добил Макс. Приблизившись, заискивающе посмотрел
мне в глаза и попросил:
— Ден, не в службу, а в дружбу,
братан, прихватите и мне пивка, а?
— Не понял… — угрожающе протянул я. —
В смысле? Идешь с нами, боец!
— Ну будь ты человеком! — взмолился
парень. — Ты же знаешь, от меня пользы нет! А фонарик и Сергеич
может подержать!
Гуру стоял, опершись о стол красного
дерева, и задумчиво потирал бородку. Он выглядел уверенным в своем
праве диктовать условия. Но напоминал Ерема не тигра и даже не
бойцовского уличного кота, а паучка-крестовика на исходе осени,
время которого закончилось, все мошки передохли, а трепыхание
паутины означает не попавшую туда добычу, а продирающегося сквозь
заросли крупного зверя.
— С хера ли я вообще куда-то
пойду?
Мой голос прозвучал слишком громко.
Восемь пар глаз уставились на меня, Сергеич смотрел одобрительно,
другие — вопрошающе, а Карина еще и презрительно. Сжечь меня
взглядом не удалось, поэтому она пафосно воскликнула:
— Настоящий мужчина защитил бы свою
женщину!
— Не понял, — заулыбался я и напомнил
ее вчерашние слова: — А как же «у женщины такие же права и
возможности, как у мужчины»?
Ой-ё, зря я на вентилятор накинул. В
группе гуру забурлило так, что…
Но публичным линчеванием все не
закончилось, точнее, не успело, — в дверь осторожно постучали,
раздался тихий голос:
— Хилфе! Гибте с либенден? Хелп!
Еремей шикнул на готовых взорваться
дамочек, на цыпочках прошелся к двери, повернулся к нам и приложил
палец к губам…
В дверь постучали настойчивее, немецкую речь сменил очень плохой
английский: