Эти отчаянные ребятки девяностых вертели всех и вся, в том числе и себя. Это был повсеместный смертельный аттракцион безудержной смелости, который мог случиться лишь в этой развалившейся, почти неуправляемой гигантской стране. Жили они широко, с размахом. И недолго. Большинство из них время смахнуло со стола жизни, как рачительная хозяйка тряпкой крошки, оставив роскошные памятники на погостах и безымянные могилы в пригородных лесополосах…
Все наивные познания о Кирове у Пашки были связаны с тем, что здесь была родина дымковской игрушки, художников Васнецовых и любимого писателя Александра Грина. По рассказам одного знакомого здесь также была фабрика каких-то невероятных баянов. Отсюда, утверждали знатоки, начинался знаменитый на всю страну Великорецкий крестный ход, в котором участвовали тысячи верующих и о котором мечтал Захарыч. Здесь только что крестили Свету, а благодарные зрители с сияющими лицами ежедневно устраивали им овации, при встрече говорили приятные слова. И вот это радужное представление о древнем Вятском крае столкнулось с реальной действительностью в лице братков, которые сейчас были перед Пашкой и Светой. Карамельные иллюзии развеялись, как утренний туман над Дымковской слободой…
Надо было что-то срочно предпринимать. Помощи ждать было неоткуда. Представители доблестной милиции как-то быстро и незаметно исчезли, словно тени в сумерках. Пашке пришла на ум шальная идея. Он вдруг успокоился и сразу пошёл ва-банк:
– Так бы никогда не поступил Вячеслав Кириллович Иваньков. Жаль, что его здесь нет. Но при встрече я ему расскажу о вашем кировском гостеприимстве!
– Что за фраер твой – Вячеслав Кириллович?
– Думаю, Иванькову это определение не понравилось бы!.. Люди его знают как Ассирийский зять, Кириллыч, Дед, Япончик. Но для нас, цирковых, он всегда был Батя. Мы под его защитой!..
Смех оборвался на полуноте. Пистолет снова спрятался за спину под пиджак. На груди виновато шевельнулась золотая цепочка, навязчиво вылезшая из-под распахнутого ворота. Улыбка стёрлась. На лице отобразилось замешательство, граничащее с паникой. «Чернорубашечник» на полусогнутых отвалил. Подошёл к своим. О чём-то пошептался с главным. Подошёл снова.
– Уважаемые! Просим вас к нашему столу. Очень просим!
– Мы уже уходим.
– Сам Кипиш просит, подойдите!