– Иди ты, – крикнул он, и выскочил из кухни. Вслед летел этот полушёпот-полусвист, слова сливались в один размазанный по воздуху ужас, уже теряя смысл, оставаясь просто звуком. Он выскочил на улицу, но тихий крик его, но совершенно чужой мамы преследовал ещё долго, отдавался до мельчайшей ноты в ушах, и мальчик побежал, куда глаза глядят. Просто побежал по улице, распугивая редких прохожих, словно спасаясь от погони.
Потом остановился, перевёл дух и набрал Касин номер. Непонятно зачем, но позвонил ей.
Оказалось, что Кит стоит прямо перед кинотеатром, поэтому не очень долго думая, выпалил:
– Пошли в кино.
Хлопнул рукой по карману, в нем брякнула мелочь и что-то зашелестело. Никита посмотрел на пятисотку и добавил:
– Приглашаю. Попкорн входит в программу.
Кася попыталась кокетничать:
– Ой, я же совсем не могу прямо сейчас…
Кит прервал её:
– Или ты немедленно придёшь, или приглашу кого-нибудь другого. И я совершенно серьёзно….
Видно, что-то появилось в его тоне такое, что подруга оставила свои жалкие попытки сохранить девичью неприступность и заторопилась:
– Да приду я, приду. Где ты?
Он назвал кинотеатр, отключился и плюхнулся на лавочку. Вытянул ноги и закрыл глаза. Думать не хотелось ни о чём.
– Привет!
Открыл глаза и увидел перед собой Касю. Её силуэт заслонил заходящее солнце, тень упала на Никиту, в разреженном свете он плохо видел её лицо. Оно размазалось неясным блином в этом странном закате. Сколько Кит просидел здесь на лавочке до её прихода? Он не знал.
Встал, солнце перевернулось, и лицо Каси снова обрело привычные и распознаваемые черты. Только смотрела она так, будто ожидала увидеть одного человека, а перед ей вдруг оказался совершенно другой.
– Ты…
Она казалась смущённой и выбитой из колеи.
– Ты такой….
У Кита не возникло ни малейшего желания помогать ей выпутываться из фраз и чувств. Честно говоря, ему стало всё абсолютно безразлично.
– Ты такой секси сегодня, – вдруг сказала она, смутилась, но взгляд заволокло истомой.
Никита ничего не помнил об этом фильме. В темноте зала, на последнем ряду, они исступлённо целовались, и боль от ещё не зажившей губы придавала особый оттенок этим сладко-болезненным поцелуям. Уже в начале фильма губа опять лопнула, и во рту появился явственный привкус крови.
– Не останавливайся, – прохрипела Кася, её трясло. Она облизывала вдруг ставшим острым языком его губы, глотала кровь, словно судорожно пыталась утолить давно мучившую её жажду и никак не могла напиться. К моменту, когда пошли финальные титры, подруга вдруг изогнулась в истеричной дуге на мягком кресле, громко застонала, затем захрипела, закатила глаза, и Никита испугался, что она потеряла сознание.