Первым пал Красный Замок. Его башни, некогда символы королевской
власти, теперь казались молчаливыми свидетелями разрушения. Алые
гвардейцы без жалости срывали драгоценные гобелены со стен, золото
текло из сундуков, шкафов и укромных уголков, словно река,
увлекаемая жадными руками солдат.
Залы, где когда-то решались судьбы семи королевств, теперь
превратились в сцены варварского грабежа. Вино лилось на полы,
смешиваясь с кровью тех, кто осмелился оказать сопротивление.
Женщины, слуги, даже рыцари — все они были сломлены под весом
алчности и мечей. Еще множество людей поддерживало Эйриса, и все
они должны были понести заслуженное наказание.
Улицы Гавани, обычно заполненные купцами и горожанами, теперь
напоминали поле битвы. Солдаты в золотых доспехах вламывались в
дома, выворачивая всё до последнего медного горшка. Богачи и
аристократы, что когда-то считали себя неприкосновенными, падали на
колени перед своими грабителями, моля о пощаде, но для Ланнистеров
не существовало ни жалости, ни милосердия. Каждый дом, каждая лавка
— всё было их «законной» добычей.
На Черноводном залива шелестели флагштоки кораблей, груженных
награбленным добром. Статуи, золото, драгоценности — всё, что можно
было увезти, отправлялось в дальние земли Кастерли-Рока. Казалось,
сама земля содрогалась под тяжестью богатств, что текли из города,
некогда блистающего своим величием.
Когда солнце начало садиться за горизонт, покрывая город
кроваво-красным светом, на его улицах осталось только пепелище
былого величия. Королевская Гавань больше не была королевской. Она
стала трофеем, куском добычи, что принадлежал Ланнистерам. Но, как
известно, Львы всегда помнят, что добыча не бывает вечной. Поэтому,
Тайвин с легкостью пустил оленя в разграбленный замок. У него уже
было предложение, от которого тот не мог отказаться. А страна, уже
которое время раздираемая войной, отчаянно хотела мира.
***
Драконий Камень, когда-то величественная крепость Таргариенов,
теперь был наполнен страхом и отчаянием. Войска Роберта Баратеона
уже захватили Королевскую Гавань, а слухи о гибели безумного короля
Эйриса расползались по замку. Знамёна дракона, гордо развевавшиеся
на ветру десятилетиями, стали символами обречённости.
Визерис, юный и напуганный, ранее даже не ощущавший груз
ответственности на своих плечах, стоял у окна в своих покоях и
недоверчиво смотрел на снующих в разные стороны людей. Ему было
всего девять лет, но он уже знал, что их дом пал, и что спасение
теперь зависит только от него. Сестра, новорожденная Дейнерис,
родилась всего несколько дней назад, и их мать умерла при родах.
Теперь малышка была его единственной семьёй.