Поэтому мои слова были для неё сейчас этим
горьким лекарством. Если она примет это, переварит, в смысле
сделает выводы, и изменит модель поведения, то дальше можно будет
продвигать её на главные роли в лучших фильмах. Но если она
продолжит, по сути, вот это саморазрушение, то ничего у меня не
получится. И ни у одного психолога никогда не получится. Нельзя
человека заставить против его воли быть счастливым.
Так что пусть отрефлексирует.
Поэтому я встал и сказал:
–
Ладно. Устал я с вами тетешкаться, Фаина Георгиевна. Всё равно от
вас благодарности не дождёшься. Но вы сегодня подумайте и скажите
мне, если решите играть скоморохов. Я тогда с Глориозовым поговорю.
Только не тяните, пожалуйста. А то Печкин не сегодня-завтра
заявление напишет и тогда на эту роль какого-то Васю Дудкина
возьмут.
С
этими словами я вышел, закрыв дверь за собой и не дожидаясь
ответа.
Пусть Злая Фуфа позлится. Ей нужно крепко
переосмыслить своё поведение. Это как вытряхнуть пыльный коврик. Ей
же нужно сейчас вытряхнуть свою душу и избавиться от этих
надуманных детских обид и капризов.
В
коридоре меня ждал дамский консилиум из заинтересованных товарищей
соседок.
–
Ну, что там? – прошептала Белла.
Я
сделал большие глаза, показал на свои уши, потом на дверь в комнату
Фаины Георгиевны и опять сделал большие глаза.
Товарищи дамочки мою пантомиму поняли, всё
правильно сообразили и моментально потащили меня на кухню. При этом
Лилю поставили на стрёме, а сами набросились на меня.
–
Как она? Что сказала? – меня наперебой засыпали
вопросами.
–
Разозлилась, – честно ответил я.
–
Да зачем же ты её так? – всплеснула руками Ложкина.
–
Муля знает, что делает, – ответила ей Муза.
–
Да что вы к нему прицепились? – фыркнула Белла, – правильно всё
Муля сделал. Он её разозлил, вывел из апатии. А то она уже как
мёртвая всё это время лежала. Даже есть не хотела! А теперь пусть
она будет лучше злая. Зато вы же знаете её характер, она сейчас
начнёт всех гонять и сделает в конце концов так, как надо! Так что
Муля правильно, что ты её разозлил. Молодец!
Я
прижал руку к сердцу и обозначил благодарственный
поклон:
–
Всегда даже не сомневался в ваших аналитических способностях и
интеллекте, Белла.
–
Вот паршивец, – хихикнула Белла и вытащила пачку с
сигаретами.
Моя рука невольно потянулась к ней. И я не
смог себя заставить не взять. А с другой стороны, ну и что? Один
раз можно. Тем более, я для человечества сейчас сделал великую
вещь: я вытащил Раневскую из начинающейся затяжной депрессии. И
теперь её искусство не утеряно для потомков. Зная её характер, я
уверен, что вот уж теперь мы пободаемся. И с режиссёрами, и с
обстоятельствами. Но главное – мы пободаемся с характером и
«тараканами» самой Фаины Георгиевны.