Наконец, с горем пополам, она справилась и подняла на меня свои
глазки-вишенки, которые сейчас покраснели от слёз:
– Б-беда случилась, М-муля-а-а-а… – она опять разрыдалась.
– Что-то с отцом? – у меня аж руки похолодели. Да, он не был мне
отцом (да и Муле, собственно говоря не был), но я оценил добрую
душу этого человека и вполне искренне к нему привязался. По сути,
на сегодняшний день, у меня здесь, в этом мире никого более
близкого и не было. Я уже воспринимал его как соратника и
товарища.
– Н-нет.. то есть д-да… ыыыы…. – опять зарыдала она, уткнувшись
в платок, плечи её вздрагивали.
– Он жив? – спросил я, возможно более резко, чем следовало.
Машенька ответить не смогла, только кивнула «да».
У меня аж отлегло. А то думал, поседею (хотя я же лысый, так что
пофиг).
– Тише, тише… – я отнял её за плечи и прижал к себе. Машенька
зарыдала пуще, – Успокойтесь, Маша. Всё хорошо. Раз отец жив,
остальное – ерунда. Нет ничего непоправимого и выход бывает из
любой ситуации.
– Из этой ситуации нет выхода! – Маша, наконец, справилась с
эмоциями и выпалила это уже почти нормальным голосом.
– Ну почему же нет? – я отстранился от девушки и сказал
успокаивающим тоном, – вот вы пришли ко мне. Это уже выход. Вместе
мы сейчас найдём оптимальный вариант. Только расскажите мне всё по
порядку. И постарайтесь держать себя в руках. Мы же хотим всё
исправить, правильно?
Машенька кивнула и начала рассказывать. По мере рассказа она
пару раз не выдержала и всплакнула (а один раз так вообще
зарыдала), но, в принципе, справилась достойно.
В общем, ситуация была непростая. Машенькина подруга Таня, с
которой девушка делилась секретами и мечтами, не смогла написать
диссертацию на таком уровне, чтобы Модест Фёдорович пропустил её на
предзащиту. И поэтому Таня сидела на ставке лаборанта и без конца
переделывала. Что-то она там или напутала, или в принципе
неправильно делала, я так и не понял, впрочем, это и не важно. А
важно то, что они, Маша и Таня, вместе поступили на заочную
аспирантуру к Модесту Фёдоровичу. Как научный руководитель, Мулин
отец был очень жёстким и требовательным, но для своих аспирантов и
докторантов делал всё. И в этот раз он оставил девушек у себя в
лаборатории и дал им работу лаборантами, чтобы они были, как
говорится, «под рукой» и могли проводить свои эксперименты под его
руководством. Но Маша диссертацию давно написала и была
рекомендована к предзащите, поэтому Модест Фёдорович перевел её на
освободившуюся ставку младшего научного сотрудника (там женщина в
декрет ушла и ставка была свободна, вот шеф и предложил её Маше.
Расчёт был на то, что Маша скоро защититься и ей дадут уже
полноценную ставку, как раз, когда эта декретница вернётся). И
зарплата у неё теперь была побольше, чем у Тани. А у Тани вообще
ничего не получалось. А тут ещё Машенька призналась ей, что
влюблена в шефа. Таня присмотрелась и обнаружила, что и шеф неровно
дышит к Маше. А в последнее время Модест Фёдорович поставил перед
Таней жёсткий дедлайн: она должна за месяц переделать эксперимент,
всё опять переписать и положить диссертацию с правильными
результатами ему на стол. Иначе Таню отчислят и с лаборантского
места, соответственно, тоже попросят (эти ставки Модест Фёдорович
держал для аспирантов). И Таня понимала, что тогда она потеряет и
койку в общежитии, и зарплату. И придётся ей возвращать в родную
деревню. Или вообще идти на завод. Потому что нужна прописка, даже
если и снять койкоместо у кого-то. В общем, везде засада и головная
боль. И вот то ли от безвыходности, толи от бабской злой зависти,
но Таня пошла в профком и рассказала, что Маша спуталась с женатым
мужчиной и разрушает ему семью.