Народу собралось много. Хоть был давно уже конец рабочего дня,
но многие сотрудники этого НИИ были в белых халатах. Хотя, может,
они так и домой ходят?
Я поймал себя на том, что шучу даже в мыслях. И одёрнул себя. Не
время расслабляться. По крепко сжатым, до белой ниточки, губам
Маши, я понял, насколько она взволнованна. Но по внешнему виду и не
скажешь. Хорошо держит себя в руках. Хотя дальше посмотрим.
Собрание открыл какой-то пожилой мужчина с внушительным брюшком.
Он сказал, что в адрес профкома было подано заявление об аморальном
поведении аспирантки Сазоновой (я вспомнил, что это фамилия Маши) и
профессора Бубнова. Что, мол, данная аспирантка совращала
профессора, зная о том, что он женат. Сазонова пыталась разрушить
советскую семью – ячейку советского общества. Кроме того, сам
упомянутый профессор, используя служебное положение, склонял
аспирантку к связи. И что в связи с этим данным участникам дела
следует выразить общественное порицание с занесением в трудовые
книжки, а вышеупомянутую аспирантку уволить без права защиты
кандидатской диссертации в других научных организациях. С семьёй
Бубнова провести беседу, для чего вызвать супругу данного
профессора и уведомить её о сложившейся ситуации.
После того, как мужик озвучил суть заявление, народ в зале
зашумел. Поднялся такой галдёж, что мужик минут пять не мог всех
утихомирить.
Я аж восхитился задумкой Попова. Это ж надо. Он одним махом
перечеркнул по сути и карьеру, и семейную жизнь Мулиного отчима.
Ещё и время выбрал такое, когда его нету и оправдаться, и
защититься он не может. И всё бы у него получилось, если бы
Машенька не додумалась позвать меня.
Вдруг с места подскочила давешняя старушка, которая забегала
тогда в кабинет отца. Она вскочила и громким визгливым голосом
заявила:
– Вздор! Вы не имеете права! Это нарушение!
– Па-а-а-азвольте! – рявкнул на неё пузатый, – никакого права мы
не нарушаем!
– Вы нарушили регламент! – вскричала старушка, – во-первых,
отсутствует сам Модест Фёдорович. А вы не имеете права его судить,
за спиной! Что в лицо ему стыдно смотреть?!
– Ничего подобного, Зинаида Валерьяновна! – опять рявкнул
пузатый, – мы сейчас судим не Модеста Фёдоровича! А его аспирантку!
Её безнравственное поведение! И расследование мы провели согласно
регламенту! Было заявление. Мы рассмотрели. Составили акт. Опросили
свидетелей. Опять составили акт. Вынесли на общее собрание. Так как
Модест Фёдорович партийный, а Сазонова – из комсомола по возрасту
отчислена, а в Партию она не вступила, то было принято решение
рассмотреть это дело на общем профсоюзном собрании!