– Тогда почему ты не отдала меня папе, когда вы разводились? Почему?! – Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.
– Об этом даже и речи не было. Несносная девчонка! Ты мне всю жизнь испоганила! – крикнула мать в ответ, хлопнув дверью. – Я больше не собираюсь краснеть за тебя! Может сдать тебя в интернат?
– Боюсь, ты опоздала по возрасту! – крикнула в ответ.
И почему я не поехала учиться куда-нибудь в профколледж еще год назад? Жила бы себе спокойно в общежитии. Так нет же, собралась поступать в университет.
Так и хотелось крикнуть, что жизнь испортила не я ей, а она мне. Но от этого вряд ли что-то изменилось бы – я еще рисковала схлопотать пощечину. Я поклялась никогда не говорить ей то, что рвалось наружу в такие моменты. Я ушла, легла, накрывшись пледом с головой, чтобы не слышать криков, которые все еще раздавались из-за дверей спальни. Я ненавидела весь мир. Кроме папы. Почему-то к нему у меня было особое отношение.
В ту ночь я не видела снов. Я и не спала полночи, обдумывая, как жить дальше и стоят ли все мои мучения хоть чего-то. Иногда казалось, что проще рассказать те события кому-либо, но понимала, что лишь усугублю ситуацию. Тогда точно не жить нормально. Так еще есть шанс все забыть и начать новую жизнь, где не будет воспоминаний и тайны, которую я скрывала.
Амулет так и остался в шкатулке. А я твердо решила уехать, но куда и как, соображала весьма смутно. Под утро смогла уснуть. Сон был наполнен невнятными видениями, но страшного лабиринта не было и в помине.
Я проснулась от того, что входная дверь захлопнулась. Матери все равно, позавтракаю ли я, не просплю ли школу. Ее волновала лишь работа и репутация. В тот момент я и решилась уехать. Поспешно забросив под тахту учебники из рюкзака, вытряхнула из шкафа вещи. Джинсы, водолазка, футболка.
До вокзала шагала медленно, оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог остановить меня. На часах было полдевятого, когда я увидела желтое здание, как ядовитое бельмо, выделяющееся на фоне серых пятиэтажек. Из нашего городка не шел ни один прямой поезд в Москву, да и как я буду туда добираться, я пока тоже не знала, ведь денег у меня не было.
Я твердо решила уехать к папе, искренне веря, что смогу убедить его забрать меня хотя бы на год, пока я не поступлю. Нужно было бы позвонить ему, но я боялась, что отец тут же перезвонит маме, и меня с позором вернут обратно. Тет-а-тет его легче убедить в правдивости моих слов, тем более, он не понаслышке знал ее тяжелый характер.