И молодежь с ума не сходит, не
бесится. Или хотя бы пригляд за ними какой-никакой, а есть, где
родители приглядят, а где и стража поможет слишком буйных
утихомирить.
Все ж, как ни крути, сколько
рождественский пост длится? Сорок дней!
Сорок дней не веселиться, не гулять,
душу не отводить? Только домой да в храм? Когда тебе сто лет в
обед, может, оно и ничего. А когда молод ты, весел, счастлив, когда
тебе гулять хочется, веселиться, жизни радоваться?
Может, и грех, так ведь однова живем,
отмолим, небось! И себя боярин помнил в молодости. Сейчас – и то
погулять не отказался бы, на саночках с горки прокатиться. Не
подобает боярину-то? А мы морду воротником прикроем, авось, и не
заметит никто, а заметят – скажем, что сшибли просто.
- Когда поехать хочешь, сынок?
- А хоть бы и завтра, батюшка, как
погода выпадет? Может, и вы с маменькой съездите? Чай, не в грех, а
в радость? Ксюху, вон, возьмем?
Боярин подумал, да и рукой
махнул.
- Поехали, Илюшка! Как завтра погода
хорошая будет, так и поедем, санки свои возьмем, покатаемся
всласть.
Чего ж не развеяться? После страшной
Веркиной смерти боярин себе еще не завел новой полюбовницы, ну так
хоть на людях побывать. А может, еще и приглядит кого, потом
словечком перемолвится, да и дело сладится?
- Благодарствую, батюшка. А то еще
можно бы и Апухтиных позвать? Марья моя от дочки хоть и никуда, а
все ж, на пару часиков вырвется?
Алексей расплылся в довольной
улыбке.
А и то, Николка доволен, в доме у
него нынеча мир да спокойствие, бабы над малышкой мурлыкают, даже
боярыня его довольна. А и Илюха молодец. Воле родительской не
прекословит, выгоду для себя найти старается. Оно-то понятно,
ласковый теленок двух мамок сосет, да ведь не каждый то делает!
Знают многие, а делают-то сколько,
один человек на сотню?
То-то и оно…
- А и позови, Илюшка.
- Дозволишь нам вдвоем с Устей
съездить, батюшка? Вроде как Аксинья там не особо ко двору
пришлась, а вот Устя с Машкой моей вмиг сдружились, щебечут, ровно
два щегла.
- Езжай, сынок, скажи, пусть сани
заложат, и езжай.
- Благодарствую, батюшка.
Илья поклонился – и вышел вон.
Устя его в коридоре поймала.
- Согласился?
- Едем, Устяша.
А что Илюшка и сам санями править
может, и что сестру ему покатать чуточку подольше не в грех, и за
город выехать, и к роще подъехать… ну так что же?