Часом раньше, часом позже, кто там
проверять будет? Сказано – к Апухтиным поехали… а что кружной
дорогой, так это и не важно, поди. Просто дорога такая.
***
Сенная девка Михайлу в коридоре
остановила, шепотом позвала за собой. Симпатичная девочка такая,
ладненькая, все при ней, с какой стороны ни посмотри, хоть спереди,
хоть сзади, так руки и тянутся. Михайла и отказываться не стал.
- Ну, пойдем, хорошая…
Думал парень, что его за сладеньким
зовут, а оказалось…
Сидит в горнице, на скамейке,
патриарх Макарий, смотрит внимательно. И как-то сразу Михайла понял
– врать не надобно. Так и правду ведь сказать можно по-разному?
Поклонился, на всякий случай, рукой
пола коснулся.
- Поздорову ли, Владыка?
- Знаешь меня…
Не спросил, утвердил. Ну так Михайла
все одно ответил.
- Кто ж тебя, Владыка, не узнает,
разве что дурак последний? А так всем ты ведом, все о тебе
говорят.
- А говорят-то что?
- Что хороший ты, Святейший Владыка.
Уж прости, из казны лишку не черпаешь, о своих заботишься…
Практически так все и есть. Только
вот кто – свои, и что – лихва? Кому греча крупная, кому и жемчуг
мелкий будет, так Макарий из вторых как раз. Но патриарх хмыкнул,
лесть по вкусу ему пришлась, бревно в своем глазу Владыка давно на
доски распилил да продал с выгодой.
- На правду похоже. А еще что
говорят?
- О родстве твоем с царицей, о том,
что царевича ты любишь, всего самого лучшего для него хочешь…
Теперь уж очередь патриарха улыбаться
настала. Понятно, хочет. Но не говорить же вслух, что Любава для
Феди венец царский достать мечтает, а он родственнице дальней не
противится? Измена сие, Слово и Дело Государево!
- Смотрю я, ты паренек неглупый.
Михайла поклонился. Вот теперь точно
отвечать не надобно.
Ох, только б царица его тогда не
приметила… ведь не помилуют. Фёдор наутро проснулся, ровно живой
водой умытый, а у Михайлы до сих пор ледяным ветерком по спине
пробегало. Как вспомнит он лицо царицы, страшное, старое, так
сердце и зайдется.
А с другой стороны… узнать бы про
тайну эту!
Тайны у царей дорого стоят, он бы и
боярство тогда получил.
Голову с плеч снимут? Это у других, у
глупых! Он умный, он справится.
- И Фёдора любишь. Любишь ведь?
И глаза так прищурены, ехидно,
жестко…
Михайла и отозвался в тон
Патриарху.
- И царевича люблю. И себя люблю. И
человек он хороший, и выгодно мне при нем быть. Сам знаешь,
Владыка, кто был я, а кто сейчас есть. Кому б отработать не
захотелось?