В этот момент за его спиной грохнула
дверь. На косяке повис, тяжело дыша, молодой человек с густой, как
у пони, челкой и огромными голубыми глазами. Севан удивленно
вскинул на него взгляд. На смуглом лице, к удовольствию Алеманда,
наконец-то появились хоть какие-то неподдельные эмоции.
Гитец раскрыл рот, чтобы осадить
ворвавшегося, но успел только начать:
— Колин…
— Сев… мои переда… То есть, наши… В
смысле, церковники… — Ко́лин Ле́лев, просветленный-чтец, сполз на
пол. — С Аркона… только что… На галиоте была подделка!
Подбитый альконский перехватчик
рассекает небо белой чертой и падает за соседним склоном.
Поначалу Алхимик ощущает только
раздражение и откладывает бинокль. Крушение перехватчика нарушает
ее уединение. Она приезжает на Аркаллáйский хребет, горы на севере
Россона, каждую осень: отдохнуть от людей, насладиться тишиной,
поиграть сама с собой в шахматы. Даже камеристку оставляет в
ближайшем поселке с другими слугами и отправляется в Гнездо харута
одна. Дом на вбитых в скалу высоких сваях построил ее отец, давно
покойный. В сильный ветер Гнездо раскачивается и скрипит, и в
комнатах слышны завывания шквалов. Тут Алхимик окунается во
времена, когда отец был еще жив.
Потом практичность пересиливает в
ней раздражение. Последние полгода в Альконте кипит междоусобица.
Алхимик регулярно получает новости от информаторов, но очевидец —
источник гораздо лучше. А если погиб пилот, что-нибудь интересное
расскажет бортовой самописец. В ее работе важны любые, и самые
незначительные, мелочи. Лишь бы это не оказался глупый любопытный
нос, нарвавшийся на пограничных рейдеров. Не хочется терять
время.
Алхимик обматывает вокруг шеи шарф,
натягивает кожаную куртку и прячет пучок черных с сединой волос под
шерстяную шапочку. Берет аптечку, пояс с инструментами и, на всякий
случай, альпинистское снаряжение. Вытаскивает из дома сумки,
закрепляет их на спине игуанодона. Выводит его из стойла,
забирается в седло и направляет динозавра вниз по узкой
тропинке.
Вскоре с тропинки приходится
съехать. Алхимик ориентируется на почти незаметную ленту серого
дыма, отмечающую место крушения. Игуанодон ловко перепрыгивает с
валуна на валун, оставляя на разноцветных мхах отпечатки трех- и
пятипалых лап. В сентябре солнце на Аркаллайском хребте светит
ярко, но уже не греет, и природа скупа на деревья — лишь кое-где
полыхают пронзительно-алым созревшие на кустах калины ягоды.