— Морт, — тихо сказала Натсэ, — сколько лет твоей сестре?
— Двенадцать, — шепотом ответил я.
— А почему она ведет себя так, будто ей семь?!
— Ну, — смутился я. — Она такая, да…
Моя сестра умела притворяться нормальной двенадцатилетней
девчонкой. Такой она и бывала — в школе, с подругами, с родителями.
Но одна, или со мной, она предпочитала превращаться в ребенка.
Взрослеть ей совершенно не хотелось. Иногда это немного пугало, но
всё-таки я её любил.
— Она секунды не может посидеть на месте, — жаловалась Натсэ. —
Постоянно ходит за мной хвостом и говорит, говорит, говорит! Я
пыталась хотя бы заставить ее помыться — и мы спорили полтора часа,
а потом мне пришлось сидеть с ней в одной ванне и пускать
кораблики!
Я неопределенно вздрогнул, представив эту картину.
— А где вы взяли кораблики?
— Это самое страшное. Мы их воображали.
Я подавил дурацкую улыбку. Сестрёнка вернулась. Точнее и быть не
может.
— Мы играли с ней в наряды, — продолжала ябедничать Натсэ. — Я
перемерила столько одежды, сколько за всю жизнь не видела! Это
самый худший кошмар, какой только был в моей жизни. Представляешь,
в каком я была отчаянии, если решилась выйти с ней на
поверхность?
Я кивнул. И что-то ещё больно царапнуло по сердцу.
— А обо мне она разве не волновалась.
Натсэ вздохнула.
— Я сказала ей, что ты просто очень устал и спишь. Сказала, что
у магов это нормально. Что? — поймала она мой удивленный взгляд. —
Если бы она узнала, что ты можешь не очнуться, она бы ревела целую
неделю рядом со мной. Ты бы тогда точно умер. Я бы умерла на твоем
месте. И ещё… Морт…
— Что?
— Есть пара вещей… Не знаю, как ты к этому отнесешься.
— Ну, говори, — подбодрил её я, готовясь к тяжёлому удару.
Натсэ вздохнула и кивком предложила отойти. Я запер дверь, как
было, мы медленно двинулись по коридору.
— Она любит тебя, постоянно о тебе говорит. Но… Мне так кажется,
что она не помнит, что ты — её брат.
Я сбился с шага.
— В каком смысле?
— Ну… Она ревнует тебя. Устроила сцену Авелле, когда та о тебе
спросила. И пару раз обмолвилась, что выйдет за тебя замуж.
Я остановился у открытой двери, пока ещё не понимая, куда она
ведет.
— Это… Какое-то безумие, — пробормотал я.
Натсэ пожала плечами:
— Ее душа долго была в Огне. Что-то успело сгореть. А память —
память частично осталась от Талли. Ей ты, видимо, был
небезразличен.