— Ну, чего, внуча, застыла, идем, обнимемся. Не
кажный день ко мне родная кровь приезжает, — прогремела
она.
— Здрасьте, — выдавила из себя
Люба.
— Здрасьте, здрасьте.
Баба Надя распахнула свои огромные руки. Любовь
вздохнула, подхватила Верочку и подошла к
старухе.
— На, — протянула девочка ей
шишку.
— Да, ты же моя хорошая, — расплылась в улыбке
бабушка, — С подарочком приехала.
— Это я ей дал, — насупился
лесник.
— Леший, чего встал истуканом, затаскивай в избу
вещи, — скомандовала баба Надя.
Она все же обняла Любу вместе с Верочкой. От нее
пахло дымом, молоком, шерстью и пирогами.
— Идемте в дом. С дороги, поди, устали. Как я рада,
что вы ко мне приехали, хоть и понимаю, что от беды сбежали, но все
равно я вам рада. Я пирогов напекла, молочка козьего для Верочки у
соседа взяла, чаю ароматного заварила. — Баба Надя забрала из рук
малышку и пошла вместе с ней в избу.
Оттуда выскочил Алексей.
— Всё, баба Надя, помчался я к
своим.
— Пирог там взял? Я на столе для тебя
положила.
— Взял-взял, и молока банку тоже.
— Ага, вот и хорошо, вот и ладно. Жинке своей привет
передавай от бабы Нади.
— Передам-передам, — помахал он ей рукой, прыгнул в
сани и с гиканьем помчался в сторону леса.
На минуту Люба притормозила и залюбовалась домом. Он
не был развалиной, вполне себе добротный из лиственницы, с резными
ставнями, петухами и солнцем.
— Чего ты там застряла? Еще налюбуешься. Идем в
избу, а то замерзнешь. У нас тут ух какие морозы, Карачун не дает
расслабиться. Только зазеваешься, а он раз тебя за нос, а потом за
щеку, да за ухо, и всё, и лечи обморожение.
— Дом у вас красивый, — сказала
Люба.
— Да, дед еще строил с сыновьями. Тогда принято было
каждому сыну пятистенки ставить. Это потом уже он из пятистенка в
большую избу превратился. Заходь, а то всяка нечисть заскочит,
будет нам в печке огонь задувать, да тесто с молоком
портить.
Люба вошла в сени. Там под потолком висели травяные
венички, стоял какой-то шкаф со склянками и разными банками. Она
стащила с себя обувку и прошла в большую кухню.
— Сапоги-то надо было в дом занести, а то потом в
холодной обуви ходить придется. Давай раздевайся, руки мой и за
стол. А я сейчас нашу Верочку раздену, — сказала
бабушка.
— Не надо, я сама, — подскочила
Люба.
— Да ты не боись, я хоть баба большая, да
аккуратная, не раздавлю кровиночку.