Сколько бы подобная жизнь корпуса
продолжалась никто не знает. Но развязавшие войну против России
смахнули с этого казалось бы сонного царства скуку, взбодрив
генерал-майора и дав ему возможность в кой то веки проявить себя в
баталии. Тем более, что от генштаба пришел рескрипт: 'связать силы
противника боем, вымотать основные силы и по возможности выбивать
отряды фуражиров…'. Правда про окончание Паскевич решил не думать,
ну подумаешь сказано не вступать в полноценное сражение. Да и как
такое возможно генералу было непонятно — воевать так воевать. И
нечего воду в ступе толочь, врага бить надо, а не па перед ним
выписывать, не менуэты ведь танцуют!
Так что стоило авангарду противника
пересечь границу как корпус узнал об этом. Однако вводить полки в
город генерал-майор посчитал не нужным — артиллерию при таком
раскладе придется уводить, а без нее воевать будет ой как тяжело.
Хоть полевые пушки русской армии выглядели маленькими и неопасными,
особенно если сравнивать их с циклопическими орудиями Османской
империи, но это только казалось и в противостоянии батарей еще
неизвестно способны ли в Европе им что-либо достойное
противопоставить. Гений русских оружейников шляхтич со скрипом, но
признал. А иначе просто не смог бы командовать корпусом, ведь
сдавая аттестацию, приходилось не только на бумаге описывать разные
ситуации, но и 'воевать', используя все имеющиеся под рукой
силы.
В итоге после долгих дум Паскевич
решил действовать самостоятельно, наплевав на рескрипт генштаба. И
в течение почти трех недель ничем не выдавал своего присутствия. И
вот когда город вот-вот должен был пасть (а уж разведчиков генерал
выставить не забыл) он решил дать противнику бой.
Благо, что в корпусе шесть полков, с
полевой артиллерией и гусарскими эскадронами. А это как никак
девять тысяч воинов. Мало? Возможно, но план, по которому Паскевич
хотел действовать предполагал атаку на пересеченной местности и
большие силы для него не годились. К тому же два батальона из
Смоленского и Тверского полков перекинули в город до осады. На
усиление.
Загодя прорубили дорогу для полевых
пушек, подпилили деревца рядом с краем леса, того откуда сейчас
выходили и рыли сотни волчьих ям, изредка отвлекаясь на то, чтобы
спрятаться от редких патрулей войска Савойского. Заботиться о
деревенских жителях, в изобилии расселившихся на благодатной
смоленской земле генералу не пришлось — те заблаговременно
оповещенные собрали пожитки, выгнали скот и отправились в дремучие
чащобы, пережидать бурю, обрушившуюся на их край. Да многие
печалились, особенно по тому что скоро пахать да сеять надо, а
времечко уходит, не будет русский человек под ярмом захватчика
работать, знает, что добра от врага не дождется…