Ванька поморщился. Знатно вчера почудил. Отбить пытался любимую,
двоим успел носы на сторонку свернуть, да сзади саданули
поленом по голове, очнулся запертым в бане, волосья
на затылке в кровавую корку спеклись. Выл в оконце,
бревна зубьями грыз, дверь ломал, да там и упал,
обессиленный. Разрыдался взахлеб, слез не стесняясь,
представляя, как терзает Марьюшку проклятая тварь. Утром выпустили:
притихшего, сомлевшего, мутного. В спину шептали:
— Смирился.
— В покорности лехше...
— Кротость пользительна для души.
Как же, смирился. Хер там. Из бани Ванька пошел
прямиками домой, мать не слушал, сестренка отпрянула,
обожженная взглядом. Огонь, и прежде горевший в Ваньке,
из ласкового и теплого превратился в лютое пламя.
От отца отмахнулся. Взял топор и ушел. Не прощался,
но и вернуться не обещал. На опушке выбрал
осинку, свалил в два удара, выстругал кол. Второй про запас.
Обиду и ненависть в горсть. К отцу Ионе в храм
Божий зашел. Меч душевный острить. Трудный был тот разговор,
не шутейный. Настоятель не отговаривал,
но и лихого дела не одобрял. Предупреждал
о последствиях. Для Ваньки, для семьи его, для села, обдумать
велел, поостыть. Ванька слушал и кивал, оставаясь глух. «Воды
святой дай», — ласково попросил. Иона понял — парня
с пути не свернуть, благословил неохотно, налил воды, вот
она, в баклажке на поясе булькает. Во всеоружии
Ванька к проклятым руинам пришел — колья осиновые, святая
вода, на шее низка желтелого чеснока. Овощ злодейством великим
взял, спер у бабки Матрены, ну ничего, Бог простит, ведь
на благие дела.
Воздух из провала вытекал стылый, воняющий мертвечиной
и падалью. Страшное таилось внутри. Ни разу Ванька так
не боялся за всю свою жизнь, а ведь смельчаком себя
почитал. С татями бился; видел, как оживают деревья
в болотах, идут, вытягивая корни из глубины; заманивали
его мавки, с виду красивые девки, а ниже пояса голый
скелет; на спор ходил к старому капищу, где вырастают
из земли валуны, испещренные непонятными письменами,
красовался силой и удалью, а тут струсил,
аж поджилки тряслись. Мыслишки поганые лезли: «отступись»,
«забудь», «погубишь себя», «Марьюшку не вернуть». Заколебался
Ванька. Наплевать на обиду, бросить все и уйти, куда ноги
несут. Есть в Новгороде дружки. Податься в ватагу,
грабить ливонцев и бусурман, там головушку буйную
и сложить...