– Не забудьте, ротмистр, вы обещали показать мне живого
падальщика, – напомнила графиня.
– Непременно возьму вас с собой, – отсалютовал ротмистр. –
Завтра на рассвете на этом же месте! Я покажу вам охоту на
человека, сударыня! Честь имею!
Вахрамеев резко дернул поводья и пустил лошадь в галоп, увлекая
за собой головорезов и мелькающих расплывчатыми тенями собак.
– Подружились? – съязвил Бучила.
– Самую малость, – рассмеялась Лаваль. – Приятный молодой
человек.
– Угу, после таких приятных молодых человеков ценности из дому
пропадают, – буркнул Рух.
Филиппка, увидев процессию обрадовался, побежал навстречу и
закричал:
– Батька вернулся!
– Варьку нашел? – ахнула Дарья.
– Неа, один, – мальчишка стрельнул глазенками в лес.
– А ну пошел в избу, на улицу нос не показывать! – велела
мать.
– Ну мам...
Послышался звонкий шлепок, будущего Заступу и грозу всей
окрестной нечисти загнали поджопниками домой.
Бортник сидел за столом, уронив лохматую голову на руки.
Перед ним лежал скомканный сарафан. Чистый, без подозрительных
подтеков и пятен.
– Горюешь, Степан?
Бортник поднял красные, заплаканные глаза и прохрипел:
– Нету доченьки, нету, тока платье сыскал.
– Следить надо за доченьками, беседы нравоучительные вести, в
душу девичью лезть, – Бучила взял сарафан и шумно принюхался. Пахло
бабой.
– А я следил! – взревел Степан и грохнул кулаком по столу. – А
толку? Та тварь Вареньку уволокла, которую ты, Заступа, должен был
изловить!
– Не доказано, – обиделся Рух. – Где платье сыскал?
– У тропы на опушке, – плечи Степана содрогнулись. Он разбил
кулак в кровь и даже этого не заметил.
– Платок есть? – спросил Бучила у Бернадетты.
Графиня передала накрахмаленный шелковый платок с вензелями.
– Поранился ты, – Рух заботливо вытер кровящую ладонь бортника,
безбожно извозякав белоснежный платок.
– Ты... ты..., – ошалела от наглости Лаваль.
– Я тебе новых сто тыщ подарю, – соврал Бучила, протянув
окровавленную тряпку владелице.
– Фу, – Лаваль отдернулась. – Убери эту гадость!
Бучила сунул платок в карман и спросил:
– В лесу искал?
– Разве сыщешь! – всплеснула пухлыми руками Дарья. – Взрослые
каждый год пропадают, а тут дите неразумное.
– Варенька! – Степан ткнулся рожей в сарафан, вполне натурально
изображая убитого горем отца. Или не изображая?
– Вечером как себя вела? – спросил Рух.