За обледеневшим оконцем выла и причитала разъяренная декабрьская
вьюга, занося Нелюдово колючим снегом чуть не до верху соломенных
крыш. Ветер диким зверем ревел в печных трубах и гнул
потрескивающие на морозе старые тополя. Небо затянули серые тучи,
задушившие Солнце, звезды и призрачную Луну.
Наталья Граева смотрела на спящих детей. Старший, Алешка, дрых,
разметав руки и потеснив младшего Ванечку на самый край. Наталья
перекрестила детей горящей лучиной, отгоняя безбразников, мелких
шкодливых духов, питающихся ночными кошмарами. Если ребенок плохо
спит, кричит во сне, беспокоится, знать рядом вьются безбразники, и
гнать их надо поганой метлой.
Наталья задула лучину, завиток тонкого синего дыма поплыл в
темноте. Она осторожно прокралась к кровати, скользнула под одеяло
и свернулась калачиком. Рядом потопталась и устроилась кошка,
наполняя избу уютным урчанием. Сон не шел, Наталья со страхом ждала
возвращения мужа. Андрей со вечера ушел с мужиками в кабак, значит
явится поздно и пьяный. И будет бить. Мужик он хороший, грех
жаловаться, работает за десятерых, спину ломает, с бабами не
гуляет, в детях не чает души. Но как напьется, находит на Андрея
злая тоска. Поглядит хмуро, будто знает чего, а не говорит, губами
пошамкает и кивнет, иди мол на двор. На дворе Андрей привязывал
жену к коровьему стойлу, задирал рубаху на голову и хлестал вожжами
до крови. Наталья охала и сипела, изжевывая закушенный зубами
подол. Андрей уставал, развязывал жену и уходил спать. Утром
вставал тихенький, млелый, прятал виновато глаза, старался всячески
услужить. Золото, а не муж. В пятницу все повторялось.
Наталья сжалась, услыхав, как в сенях брякнула дверь. Сердце
затрепыхалось, грозя выскочить из груди. Скрипнула вторая дверь, в
избу ворвалось облако морозного пара. Наталья слышала тяжелое,
надсадное дыхание, пахло кислым вином и блевотиной. Она ждала,
когда потеребят за плечо и молча позовут за собой в темноту. Туда,
где будут только боль, слезы и страх. Наталья затаилась, уловив
приближающиеся шаги. Господи, дай только сил...
Кровать скрипнула под весом мужского тела, Наталья перестала
дышать. Андрей лег, не снимая одежды, и затих. Чуть слышно замычал
и потянул на себя одеяло. Наталья не двигалась. Творилось что-то
странное. Бить ее видно не собирались. И от этого становилось
только страшней. Черная тревога угнездилась в душе. Она
почувствовала, как муж дрожит. Время текло словно подгоревшая каша,
вьюга унялась, ветер утих. Андрей дрожал, Наталья всем телом
ощущала исходящий от мужа озноб. Мысли в голову лезли одна ужасней
другой. В прошлом году Фомка-пьяница на Рождество в сугробе уснул,
жив остался, бедовая голова, но пришлось руки и левую ногу отнять.
Скачет цаплей теперь, не может культяпками рюмочку взять, губами
хватает на потеху другим... А если и Андрей поморозился? Наталья не
выдержала, сердце не каменное, и прошептала: