– Думаешь не выйдет у них? – затаил дыхание Фрол.
– Голову на отсеченье даю.
Фрол чуть помолчал, водя пальцем по столу, и сказал:
– Не знаю, Заступа, не по моим то мозгам. Мне вражину покажи, я
ее как клопа раздавлю. А думы думать, эт не по мне. Ты лучше скажи,
вот Снегурочка, дух лесной из девки убитой. И откуда столько девок
убитых в лесу?
– То история давняя и не особо приятная, – отозвался Бучила. –
Раньше выбирали красивую девку и в самый разгар зимы увозили в
чащу. Иные сами отдавались, нам теперь не понять. Считалось, это
убережет от лютых морозов и нечисти, ублажали старых богов,
торопили весну.
– Помогало? – едва слышно спросил Фрол.
– Когда как, – неопределенно пожал плечами Бучила. – И смотря с
какой стороны поглядеть. Я так смекаю, богам на такие штуки
плевать. Но людям надо во что-то верить, особенно если вокруг
наполненный ужасами, несущий смерть и забвение лес. Так и жили,
пуще всего страшились умертвий и сами умертвий плодили, не нам их
судить и уж точно не мне. С тех пор и бродят мороки загубленных
девок, пытаются согреться, ищут крови живой, озлобленные,
несчастные, потерявшие память. Нынче, слава Богу, их мало осталось,
и вот тебе на.
– Она, выходит, не виновата ни в чем? – Фрол поднял глаза.
– Лиса виновата, если курицу душит? Волк виноват, выедая у козы
потроха? – спросил Рух. – Просто иначе не могут, в этом их жизнь.
Так и Снегурка, зверь своей сутью, не ведающий, что он творит.
Мечется, стонет, ищет тепла, а находит только стылость и тлен. И
попомни меня, у сказки этой поганой не будет счастливого,
нравоучительного конца. Изведем девку ледяную, и душа освобожденная
прямиками сверзиться в Ад, где стократ большей муки хлебнет. И
только Конец Света освободит. Может оттого его многие торопят и
ждут? Может слишком много невинных в Пекле горят?
– Ты речи крамольные брось, – поежился Фрол. – Не дай Бог
услышат чужие, вместе на церковный суд загремим. Лучше скажи, что
задумал? Ведь по глазам вижу, пакость готовишь.
– Пакость будет, по пакостям я огромный мастак, – хищно
улыбнулся Бучила. – До вечера отлучусь, а ты, друг мой ситный,
проследи, где охотнички драные будут Снегурку ловить.
Бледное, похожее на прозрачную льдинку, зимнее солнышко окрасило
закат фиолетовой марью и утонуло в бескрайних снегах, уступив
напору бархатистой, пепельной темноты. Дым из труб столбами утекал
в морозные небеса навстречу матово стекленеющим звездам. В
крохотных оконцах угасали огни, Нелюдовым овладевала стылая ночь,
зябко кутаясь в искрящийся, вьюжный платок.