- Ты куда в таком виде собрался? - как родному улыбнулся
Бучила.
- Зверя ловить, - не стал кривить душою Силантий. - Ты не
зовешь, я ночь промучился и чуть свет решил сам дело вершить. А тут
это...
- Зверя, значит, ловить? - уважительно прищурился Рух. - Смелый
ты, дядя.
- Насмехаешься? - Силантий обиженно засопел.
- Ничуть не бывало, - бодро соврал Рух и обратился к остальным.
- Во, видели? А то сопли развесили: «Батюшка помоги, батюшка
защити». А человек взял стреляло древнее, херню какую-то железную и
пошел зверюге хвост выдирать. Учитесь!
- А тебя пошто держим тогда? - выкрикнул кто-то чересчур смелый
из задних рядов. Крикуна поддержал одобрительный ропот.
- Для красоты, сука ты горластая, - окрысился Бучила. Толпа
отхлынула, из ворот выкатилась коляска, запряженная двумя гнедыми
кобылами. На облучке расположился Фрол Якунин. За ним жандармы
Мишка с Кирькой, ряженые поверх мундиров в бригантины из траченых
ржавчиной железных пластин. Рожи от этого умнее не стали. От обоих
ощутимо тянуло сивухой. Приняли уже для храбрости, сукины дети.
- Так, все, расходимся! - Рух вскарабкался в коляску и обернулся
к Силантию. - Ну, чего встал? Особое приглашение ждешь?
Силантий, насупленный и серьезный, полез следом, путаясь в цепи
капкана. Так с триумфом и отбыли, Рух украдкой глянул через плечо.
Народ послушно возвращался в село, ворота закрылись, Нелюдово,
напуганное и взвинченное, садилось в осаду против врага, которого
не видел никто.
- Оружия всякого взяли с запасом, - похвастался Фрол. Рух уже
видел и сам. Жандармы сжимали громоздкие фитильные мушкеты, на полу
коляски уложены сабли, заряженные пистоли и топоры на длинных
боевых рукоятях. Не хватало разве что пушки. Хотя, зная
прижимистость Якунина, можно было и того ожидать.
Туманная полоса елового бора ломаной зубчатой полосой царапала
низкие серые небеса. Притихшее село и поникшие, желтые от сухостоя
поля остались далеко позади. Разбитая колея петляла то вправо, то
влево, за обочинами густо вставал тоненький, пронизанный ветрами
молодой березняк. В лес въехали в полном молчании. Вроде лес как
лес, знакомый до чертиков, исхоженный вдоль поперек, но от мысли,
что в чаще скрывается зловредная тварь, всем, даже Бучиле, было не
по себе. От поганого ощущения чужого взгляда, по спине бежал
холодок. Жандармы крутили головами, судорожно раздувая тлевшие
фитили. Силантий застыл черным вороном, изредка сверкая глазищами
из-под бровей. Ельник, голый и притихший, костенел в призрачной
дымке, временами, мелкой колючей крупой сыпал снежок, лез за
шиворот, покусывал щеки и истаивал на спинах беспокойно
похрапывающих кобыл. Когда до Лосиного урочища осталось меньше
версты, Рух тронул Якунина за плечо и тихо сказал: