- Видишь, Заступа? - простонал Петр. -Дочка, доченька. Как же
нам быть?
Наташка протяжно заскулила, услышав отца.
- Оборотень покусал, отныне ей дорога одна, - едва слышно сказал
Бучила. Не видел смысла скрывать. Не видел повода врать. С
родителями иначе нельзя. Можно было найти волколака, который
обучит, поможет взять проклятие под контроль, но это надо было
делать вчера. Теперь зависнет между мирами, ни зверь и не
человек.
- Я сам, - Петр пошатнулся, пальцы на рукояти топора
побелели.
- Не надо, - остановил Рух. - Только не ты. Грех смертный,
значит мне его и нести. Добавлю к тыще других, хуже не будет.
Он схватил Наташку за нижнюю челюсть и пораненой рукой с трудом
нашарил на поясе скляночку. Бледная поганка, цикута и вороний глаз,
верное средство, быстрая смерть. Девчонка извивалась и шипела,
щелкала зубами, но Рух без труда подавил яростное сопротивление и
влил яд в открывшийся рот. Дальше все стерлось, завертелось,
закрутило дьявольский хоровод. Слезы отца, крики матери, пустота в
голове, затмившая разум бессильная злость. Тело ребенка унес к
себе, на Лысую гору. Так было надо. Преград никто не чинил.
Через час Бучила приперся в кабак, заливать горе дешевым вином.
Внутри царила пропитанная копотью, жиром и запахом жареного лука
дымная полутьма. Рух прикончил бутылку, хрустко закусил соленым
груздём и, пристально глянув на нахохлившегося Фрола, ядовито
спросил:
- Ну, долго будешь молчать? У меня от твоей кислой рожи водка
внутрь не идет.
- Я вижу, как не идет, - буркнул пристав. - Я бы на твоем месте
вообще бы не пил.
- Ты не на моем месте, а я видишь, раненый, пострадавший за веру
и отечество в неравном бою, - Бучила продемонстрировал искалеченную
руку и поморщился от ноющей боли. Блядский волколак постарался на
славу, спасибо, с корнями не оторвал. Вурдалаки, конечно, твари
живучие, но еще ни одному утерянные конечности отрастить обратно не
удалось. Плечо, скотина зубастая, насквозь прокусил, рука, самое
малое, месяца два будет теперь заживать, пока кости срастутся, пока
мясо рваное зарастет, задницу толком не подотрешь. Вот после такого
и жертвуй собой.
- Этих, в поле-то, подстрелили мы, - вздохнул, меняя тему, Фрол.
- И с десяток волков, с рассветом вышлю людей, мертвых прибрать и с
тварей шкуры содрать.
- На воротах повесишь?