– Супруга твоя не жаловалась пока, – съязвил в ответ Рух.
– А че ей жаловаться, Анна Никитишна моя пудиков шесть чистого
весу, я к ней давненько не подхожу, – хохотнул торговец. – Ты
подумай, остряк. Гривна за унцию.
– Настоящий хер-то? – заинтересовался Бучила.
– Обижаешь, мил человек, у меня только самое высокое качество, –
молодчик подсунул под нос открытую склянку.
Рух нюхнул и весь передернулся. Качеством, и правда, несло за
версту, аж задергался глаз.
– Ну отвесь четверть унции, – Бучила бросил монеты на прилавок,
сам не зная зачем. Просто чтобы было. Бесячьи херы на дороге не
валяются.
Дальше пошли лотки с сушеными грибами, разноцветными эликсирами,
хитрыми амулетами, зельями и оберегами на все случаи жизни.
– Одёжа, одёжа с мертвеца, – сунул под нос какие-то лохмотья
сморщенный старичок. – В ней и помер, у меня без обману.
– Спасибо, тебе самому как бы скоро не пригодилась, – Рух прошел
мимо и ухватил за шкирку Ваську, раззявившего рот возле волшебных
игрушек. На прилавке махали хвостами и тявкали мелкие собачонки,
отплясывали деревянные паяцы, пили чай фарфоровые куклы и
маршировали роты солдатиков из мягкой глины, умеющие слушать
простенькие команды, стрелять и сходиться в штыки.
– Эй, мужик, слышишь чего, – с боку, разя перегаром, подступил
мужик в драном тулупе. Лицо и руки покрывали гнойные язвы. –
Бездушного услуги нужны? Беру недорого.
– Ты, что ли, придурок совсем? – изумился Бучила. Люди,
продавшие душу, встречались все чаше. Вот о чем, суки, думают?
Сдать бы, поганца, в полицию. Бездушные годны только для самого
черного, паскудного колдовства, чаще всего как проводник-медиум для
связи с мертвецами и демонами, способный проникать в иномирье без
риска потерять бессмертную душу. Каждый сеанс приближает безумие и
жуткую смерть. А этот уже потаскан изрядно...
– Не лайся, я же просто спросил, – мужичонка вжал голову в
плечи.
– На хер иди, – посоветовал Рух.
– Как угодно господину хорошему, – бездушный попятился, скаля
гнилые, редкие зубы. – Но ты попомни, вдруг пригожусь. Я Венька, по
прозвищу Блудень, на Сокольской живу, там всякий подскажет.
И скрылся из глаз. Дальше стоял лоток с ржавым хламом, песочными
часами, крохотными весами, ретортами и прочими нужными в колдовском
хозяйстве вещами. А сразу за ним дверь, ради которой они,
собственно, и пришли, с грозной надписью «Управляющий».