Высокий произвел впечатление.
Здоровенный парень,
косая сажень в плечах, высоченный, живого весу пудиков семь. Ряса
измызгана свежей синей глиной. Неряха какой.
От обоих едва уловимо тянуло
колдовством. Ничего удивительного, вера и магия одного поля
ягоды, чудеса одинаково могут творить.
У тех монахов, кто аскетой и
постом себя иссушают, силы бывает не меньше чем у
потомственных колдунов. Бесов гонят,
пророчествуют, лечат наложением рук. Чего, интересно, забыли в этой глуши?
– Здорово, святые отцы! – дурашливо поприветствовал Рух.
– Здравы будьте, люди
добрые, – скрипуче отозвался старик. Верзила издал похожий на
бульканье звук.
– Куда путь держите, ежели не
секрет?
– От Софии Новгородской в Николаевский
монастырь, к мощам старца Антония, исцеленья
просить.
– Этому надо сильно,
видать, – Рух
кивнул на великана, обильно пустившего слюни.
– Послушника Петра Господь умом
обделил, – виновато улыбнулся
монах. – Работящий, сильный и добрый, а разум
годовалого отрока.
– У-а, – подтвердил Петя, принялся гунькать и
затряс башкой так, что та едва не
оторвалась. – У-у-р.
Ощущение близкого источника
колдовства усилилось.
Причем от молодого тянуло явно сильней. Оно и
понятно – юродивый. А юродивых на Руси принято
чтить. Ближе они к Богу многих других.
– Этой дорогой можете до монастыря не
дойти, – предупредил Рух. – Место дурное. С нами идите, как управимся,
выведем на тверской тракт.
– Точно,
святые отцы, – вскинулся Федор, обрадовавшись возможной
компании. – С
нами лучшей, завсегда защитим!
– Благодарствуем, – склонился в неуклюжем поклоне
старик. – Но
уж как ни будь
сами, Господь защитит. На него уповаем.
– Дело
ваше, – Бучила
дернул плечом. – Бог-то знаете
кого бережет? То-то.
Ничего дурного не видели?
– Волки выли
надысь, – неуверенно
высказался монах и пошамкал губами. – А
так тишина и благодать, птахи поют, зайчики резвые
прыгают.
– Вот и вы упрыгивайте
отсюда, да порезвей, – посоветовал Рух. – Чапайте по дороге, назад не оглядывайтесь,
к полудню придете в Нелюдово. Там вас приютят, накормят и
обогреют.
– Спасибо, – монах ткнул верзилу локтем под дых и оба
закланялись.
– Благослови, отче, – Федор скинулся с телеги и хлопнулся на
колени в подсохшую грязь. – Мне
без благословения никак нельзя, дело задумали богоугодное, да дюже
опасное.