– Э-э,
ммм, – монах
на мгновенье смутился, откашлялся и осенив Федора неуклюжим
крестным знамением, возвестил. – Благословляю тя, раб божий…
– Федор.
– Раб божий, Феодор. Ступай с
Богом.
Федя сцапал сухонькую ладонь,
звучно чмокнул и осчастливленный, запрыгнул в телегу.
– Бывайте, отцы, – отсалютовал Рух. – В
Нелюдово ищите Устинью Каргашину, ух добрая баба,
монахов хлебом-солью привечает всегда!
Скажете – Рух
Бучила послал. Со всем почтением встретит!
Сделав пакость остался доволен
собой. Представил Устиньино лицо при виде монахов на пороге и
сладко зажмурился. Пустячок, а приятно.
Чернецы скрылись за изгибом
дороги, словно и не было их. Странные ребята, ох странные. В
церковных делах Рух изрядно поднаторел. Не, не в той части, чтобы
малолетнего служку за аналоем прижать,
винишко для
причастия пить или пожертвования присвоить.
Монах попался какой-то не
правильный. При благословении должен был
пальцы особым манером сложить, а этот обычным двуперстием,
сикось–накось перекрестил. Хотя, какое Руху до этого
дело? Может дедушка еретик, или умишком тронулся на старости лет?
Бог простит.
Лес по правую руку начал редеть,
сосны кривились и завязались в затейливые узлы, никли к земле,
недобро шелестя по ветру болезненной, пожелтевшей
хвоей. Плесневелые стволы треснули и сочились мутной смолой,
пахнущей кровью и тухлым яйцом. На серой земле тут и там валялись
костяки мелких зверей. Сбоку дороги дыбились расплывшиеся курганы.
Вот и могильник.
– А ну, Федюня,
останови, – приказал Рух и спрыгнул с телеги.
Языческий жальник заливала зловещая тишина. Птицы замолкли. В таком
месте только мертвякам и бродить, всякая живая тварь убегает,
отпугнутая древними чарами и напоенной ядом землей. Бучила проверил
тесак в кожаных ножнах на левом бедре. Широкий, тяжелый, острый
клинок с ухватистой березовой рукоятью. Первейшая вещь заложным головы сечь. Тесак Бучила
ласково прозвал «Поповичем». Лет десять минуло с той интересной
истории. Явилась
убивать Руха голыдьба из
Нечайкова, упились до смерти, расхорохорились, похватали вилы да топоры. За
главного – Егорка Брылов, поповский сынок, с тем
тесаком. Ну Рух их чуточка пугнул – бежали нечайковские охотники на упырей, аж
пятки сверкали. А заводилу Бучила сцапал и
трое дни у себя продержал, заставлял