– Льстишь? Того не надобно, ты мне лучше,
паскудину, Архипку прикончившую, вынь да положь, я с ней по свойски
поговорю.
– Думаешь просто? – прищурился Рух.
– Было бы просто, мои молодцы давноб стерву
эту сыскали, – у
Авдея в шраме скопилась слюна. – В
селе убивцы нет, доподлинно знаю. Мы с тобой, Заступа, одною ниткой
связаны. Я тебе помогу, а ты мне. По рукам?
– По рукам, – легко согласился Рух, откланялся и
поспешил туда где красиво и птички поют. Не, не на кладбище. В
лес.
4
Леса, нареченные русскими
Гиблыми, поганое племя водяков кликало Аавера-метса —
Леса призраков, начинались в версте от Нелюдова и заканчивались у
берегов далекого северного океана, где болезненные, измельчавшие,
утратившие величие елки уставали цепляться за скальное крошево,
падали и уносились течением в смрадные воды гниющих морей, где ночь
царствовала шесть месяцев в год, на небе играло дьявольское сияние,
сводящее людей и животных с ума, и твари, никогда не видевшие
солнца, выли на островах из песка, пепла и древних
костей. Века
назад, архиепископ новгородский Василий Калика, писал епископу
тверскому Феодору о проклятых землях: «Леса те подобны аду,
противные человеку и Богу, ибо отец того леса есть
Сатана. Много детей
моих, новогородцев, сгинули на Дышучем море: ибо червь там
неусыпающий и скрежет зубный, и река молненная Морг, воды чьи
входят в преисподняя и паки исходить трижды днём.» В Гиблом лесу не
было ни троп ни дорог и люди держались лишь течений многочисленных
рек. Черная, непроходимая чаща раскинулась на тысячи верст, деревья
стояли так густо, что мертвым исполинам не куда было упасть и они
медленно догнивали, повиснув на соседних стволах. А у корней, среди
тлена и падали зарождалась жизнь никогда не видевшая солнечного
света, жизнь нечистая и богомерзкая. Там, среди лесов, таились
развалины канувшей в лету Биармии, страны великих воинов и
колдунов. Циклопические стены и заброшенные города, населенные
тенями и падшими душами. Там, в бездонных трясинах, вили гнезда
мерзкие твари и царапали серое небо шпили загадочных каменных
башен, в каждой из которых насчитывалась восемь тысяч ступеней.
Редкие смельчаки уходили в леса в поисках славы и золота. Били
зверя, добывали болотное железо, грабили могилы пропавших народов.
Некоторые возвращались, бывалоче и в своем уме. Извечное людское
любопытство гнало лихих людишек на север и неизвестно что блеснуло
в чащобе: древние сокровища, глаза чудища или наконечник смазанной
грибным ядом стрелы.