Бывший офеня развел руками.
— Князья тоже разные бывают, Константин Платонович. Видел я
таких, что без слёз не взглянешь. Капитал в карты проиграют, имение
заложат по самую крышу, денег даже на обед нет. А туда же — я, мол,
князь, мне с купцами здороваться зазорно. А вы другое дело! О людях
заботитесь так, что ваши крепостные даже слышать не хотят о
вольной. Земли американской сколько забрали. Сами сюда приехали, а
не в столице сидите. Нет, вы не просто князь! А вроде князя из
былин, Владимира “Красно око”, которому девять богатырей
служили.
Я едва не расхохотался от такого сравнения, но тут Щербатов меня
ошарашил:
— А ежели, Константин Платонович, матушка-императрица с вами не
по совести поступать будет, то вы княжество можете из-под её руки
забрать. Сказать, что мы сами по себе, и дело с концом. Будем
русской американщиной. С вами воевать всё равно никто не
решится!
— Кхм. Скажи мне, Иван Акакиевич, откуда у тебя такие мысли?
Щербатов пожал плечами.
— Многие так думают.
Ёшки-матрёшки, этого мне не хватало! Что за сепаратистские
настроения? Подозреваю, это мысли не только Щербатова. Но сейчас
для них не место и не время.
— Вот что, дорогой мой. Ты эти разговоры прекращай и другим
скажи, чтобы помалкивали.
На лице орка мелькнуло хитрое выражение.
— Понял, Константин Платонович, всё понял. Ни словечка больше не
скажем, чтобы не услышал кто зря.
— Вот и хорошо, — я посмотрел на мешок со шкурками горностаев и
кивнул. — А подарок твой приму. Благодарю, Иван Акакиевич,
уважил.
Прежде чем уйти, Щербатов спросил:
— Константин Платонович, а правду говорят, что архангел
являлся?
— Кто?!
— Архангел. Явился в небе над Царьградом и погрузил город в
пучину морскую, дабы наказать османов. И только церкву одну оставил
посреди острова. Рассказали вот, а мне что-то не верится.
— Архангела никто не видел, а город действительно ушёл под
воду.
Судя по виду, Щербатов мне не сильно поверил. Но разубеждать его
я не стал — без толку, людям хочется верить в чудо. Да и не с руки
мне выдавать, что в роли “архангела” был я сам. А то одним
Владимиром “Красно око” я уже не отделаюсь.
Река Танана не могла похвастаться шикарными видами. С одной
стороны — топкая низменность, заросшая ёлками. С другой — холмы,
сплошь покрытые лесом из тех же ёлок. Между этими холмами и широким
руслом реки мои инженеры и проложили злосчастную эфирную
дорогу.