— Матрена, включи музыку! Громкость — семь! — командую я,
наливая себе в большую кружку густого киселя.
— Благодарим Тя, Христе боже наш, яко насытил еси нас земных… ,
— забубнила молитву после еды Фрося.
— Заболел, Леша? — в комнату заглянула встревоженная моська
Матрёны. — Кака-така музыка?
— Что, даже граммофона в доме нет? — спрашиваю я, не помня,
когда это устройство было изобретено.
— Ой, беда! Заговариваешься! Надо опять кровь пущать, —
озаботилась кормилица.
— Себе пусти! — ору я в гневе.
Чую, убьёт меня местная медицина. А ведь я только жить
начал!
— Есть что пожрать? — в комнату заскочил мой собрат по
попаданству.
От скандала меня спас Тимоха! Вернее, скандал всё равно был, но
ругали уже моего конюха — нерадивого, который «коня не покормил, а
убёг по деревне людей от дела отрывать». А ещё он руки не помыл —
эта претензия уже от меня. Молитву перед едой не прочитал — опять
Матрёна. Повадился барский стол подъедать — тоже ясно кто. Вжав
голову в плечи так, что ушей стало не видать, Тимоха торопливо
наяривал гороховый супец, который, кстати, был чудо как хорош!
Опытный, сука! «Васька слушает да ест».
— Всё исполнил, что поручил! — громко сказал мой дворовой,
думаю, больше для грозной бабы, чем для меня. Я-то рядом сижу, чего
орать?
— Ну, — разрешил докладывать дальше я.
— Есть у тебя два кулака! У них по три коня, пяток коров и
прочего добра полно. Семеро середняков, у которых конь или вол
имеется, три коровы, ну или корова и телята. Остальные нищие.
Хорошо, если корова у кого есть, остальные голодают. Особенно по
весне. Сейчас уже и лучок, и прочая редиска растет, а весной ранней
мёрли люди. Им бы на заработки уйти, а нет такого! И ещё — пьёт
народ у тебя по-черному! Приходит к тебе некий Ермолай, говорит:
«Барин, помираем от голода, отпусти на откуп семью кормить». Ты
отпустишь, а он в корчму — бухать.
— У нас корчма есть? — удивляюсь я.
— По полям, если версты три, будет проезжий тракт, там и корчма,
— докладывает разведчик. — А ещё Гришка лес твой ворует и с топором
на меня кинулся!
— Что за Гришка, и почему лес мой? — вопрошаю я.
— Гришка Кожемяка на той стороне ручья живет, — пояснило мне
из-за стенки устройство типа «Матрёна».
— Матрена, тебе если делать нечего, так я работу-то вмиг найду!
— грозно говорю я и слышу хлопок входной двери.