А вот ни фига это не полиция, а просто парочка сердобольных
отставников. Да каких — из самого Костромского девятнадцатого
пехотного полка! Правда, мне эта информация ни о чем не говорит. Я
только со школы еще стишок помню про солдат русских:
Там Бобик Жучку шпарит раком
Чего бояться им собакам?!
Тьфу! Не то.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
…
Зачитал им это стихотворение, которое учил, на минуточку, лет
тридцать назад и в другом времени! И что ты думаешь? Стоят мои
спасители и плачут. Без всхлипов, но слезы текут. А потом — бух! —
оба на колени передо мной. Два простых русских инвалида: один без
глаза, второй без трех пальцев на руке.
— За душу взяло, барин, — говорит один, тот, что без глаза.
— Папа воевал, — неловко поясняю я.
Мой Тимоха все про стих понимает, но занят делом и к нам не
лезет — обшаривает убитых. Мы с этими отставниками, так получилось,
грохнули обоих нападавших. Мой офигевший от вида крови староста,
собирает свои бусы, или что там у него?
— Это вам, солдатики! — даю я по пятерке обоим отставникам. —
Помяните павших.
— Проводить, может, куда, барин? — и не думают отказываться
мужики.
— На Всехсвятскую, — киваю головой я. — Иван, собрал свое
барахло? С нами пойдешь! Что там у тебя за бусы?
— Жемчуг речной, барин, — замешкавшись с ответом, опускает
голову Иван Митрофанович, хотя я косяка тут не вижу — ну купил и
купил.
У меня же не рабы, в конце концов, которые не могут иметь своего
имущества, а крепостные, которые, в теории, могут и выкупиться.
Самое интересное, жемчуг речной я у своих крепостных видел,
например, у жинки Кожемяки бусы, да и у меня дома целая шкатулка
жемчуга валяется. И тут, на рынке речном, встречал рыбачек с
нитками жемчуга. Джинсы… тьфу, жемчуг сейчас доступен даже самым
отсталым слоям общества. В Волге нашей много его водится. В это
время, по-крайней мере. Так что, причин замешки я не понял.
Идти оказалось недалеко, и около постоялого двора мы прощаемся с
одноглазым. Его товарищ остался ждать представителей власти, их тот
же одноглазый вызвать и обещался.
Ещё не темно, и время прогуляться есть, но настроения нет.
— Можно, барин? — дерзко просовывается в мой номер Тимохина
голова.