— Поп рассказывал. Падла с посохом. Здоровый — жуть! — поежился
Тимоха.
Наш разговор прервала… нет, не Матрена, а смешливая молодая
девка, подавшая нам выпечку и чай в красивых чайных парах. Чай,
заметьте, не из каких-нибудь травок, а настоящий, и, судя по
аромату и объёму, дорогущий. Я под завистливым взором Адама шлепаю
девку по заднице и выпроваживаю прочь.
— Да, барином быть лучше! — тянет через губу он. — А все ведь
уверены в том, что ты меня выпорешь!
— Болтать будешь — и вправду выпорю, — спокойно отзываюсь я, дуя
на горячий чай и заедая божественно вкусной ватрушкой.
Тимоха тоже не отстает.
— Ты, главное, не спались! Ни о чём не спрашивай, делай выводы
из контекста, — учит меня Адам.
— Ты откуда такой вылез? У меня свой бизнес по продаже бумаги, а
ты — таксёр! Нашел, кого учить!
— Не злись. Просто не хочу на костёр, — машет рукой армянин.
— Пошутил я про костёр. Нет такого уже нигде в этом времени, —
сознаюсь я.
— Ты… А, ладно! Всё равно, без палева надо бы… — остывает
горячий южанин.
— Всё, теперь вали к жене. Если что, просись к барину, — обрываю
я его.
Тимоха ушёл, а меня мутит. И слабость, не иначе как от этого
дурацкого кровопускания. Но надо бы устроить шмон в своих покоях.
Для начала подхожу к зеркалу. Из него на себя смотрю … я сам, но
моложе. А ведь мои родители и деды тут жили. В этой самой деревне.
Так что я могу быть предком самого себя. Хотя… не было у нас господ
в родове! Не было! С другой стороны, барин и бастарда мог заделать.
Или как это по-русски? Байстрюка? А ведь поперло мне — барин, да
ещё молодой. Войны никакой не предвидится, вроде. До Крымской
(когда, кстати, она?) далеко. Историю в школе не учил, так, книжки
почитывал. Это плохо. Ладно, скажем «спасибо боже» за лишние годы
жизни, пусть и в такой дыре, как наше село. Черт, а молитв-то я не
знаю! Ну ни одной! Тут мой взор падает на молитвослов, лежащий на
столике. Кроме него, там аккуратно разложены лист бумаги и
чернильница с пером. Вот и как к этой находке отнестись? Писать-то
пером я научусь, а правил языка не знаю. Ладно, хоть молитвослов
почитаю — авось научусь говорить, как полагается.
Открываю книгу наугад. Слева — картинка, справа — текст. Много
точек над буквами. Читаю:
МЛТВЫ ОуТРЕНIM.
Во имя Оца и Сна и стаго Дха. Аминь.
….
И дальше все в том же духе. Листаю. Год издания — 1811. Внезапно
взор мой сфокусировался, и читать стало легче! Может, зрительная
память прежнего хозяина тела сработала?