— Я Эления. Точнее, это ты теперь Эления, а я — Лена. Ты — это
я, а я — это ты. Все так странно перепуталось… — Девушка
виновато улыбнулась.
— Мы… поменялись телами? — предположила я, слегка растерявшись,
и отметила, что голос у меня сейчас мой прежний.
— Прости. Мне было очень страшно, и я молилась всемогущей
Геретте. Двуликая услышала, и вот...
Так значит весь этот обмен телами — результат молитв
перепуганной Элении? Она слиняла от проблем, а мне теперь их
расхлебывать?
— Но я-то не молилась! — ответила я слегка обиженно.
В душе поднялось возмущение. И еще мне не понравилось это
ее: «Мне было очень страшно...»
Как-то чересчур многообещающе прозвучало.
— Прости, что тебе приходится это расхлебывать… Я не знала, что
так выйдет. Боги исполняют желания по своему разумению, а не по
нашим чаяниям. — Лена-Эления говорила высокопарно и смотрела на
меня с грустью.
— Да уж… С этим не поспоришь.
— Я оказалась в твоем теле, и ваши лекари… То есть, врачи
сотворили чудо. Мы с сыном выжили. О нас теперь заботится Роман
Сергеевич. Он властный, но добрый. Мы ни в чем не нуждаемся.
Эления протянула руку, и откуда-то из белесого ничто выскочил
мальчик лет шести на вид. Схватился за ее ладонь, глядя на меня
исподлобья.
Он был удивительно похож на Эдика, но с моими каштановыми
волосами и ореховыми глазами. Несмотря на это сходство я ничего к
нему не ощутила. Не больше, чем к любому другому ребенку. Мой Сашка
спал рядом со мной на кровати, напившись моего молока! А этот
мальчик был очень милый, но совершенно чужой.
— Рада, что твой сын в порядке. А… Как ты себя чувствуешь? —
поинтересовалась я, не сообразив, что еще стоит спросить.
— Уже хорошо. Но ты сильно ушиблась при падении. Было больно.
Реа… Реабилитация заняла несколько лет. Правда, амне… Амнезия так и
не прошла. — Моя копия хитро улыбнулась. — Но Роман Сергеевич все
взял на себя. Мы живем в его доме, и он души не чает во внуке…
— А Эдик? Что с ним? — не удержалась я от вопроса.
— Твой муж пишет мне письма, хочет помириться. Просит, чтобы я
его оправдала… — замялась Эления.
— Оправдала? Он что, в тюрьме?!
Лена-Эления кивнула.
— А ты? Ты ему отвечаешь? — задала я новый вопрос.
Она помотала головой.
— Я его совсем не знаю, Лена! Я ведь ничего не помню о себе...
То есть о тебе. И… Он мне не нравится. Это… Это же он с нами
сделал? — спросила вдруг она.