В комнате повисла тишина.
Император медленно провёл рукой по бороде и глубоко
задумался.
Союз с ними был логичным шагом, но Педру II знал, что этот
союз опасен.
В последние годы в Бразилии набирало силу республиканское
движение. Интеллигенция в Рио и Сан-Паулу, студенты, молодые
офицеры и даже некоторые аристократы восхищались Аргентиной и её
успехами. Они видели в республике будущее и всё громче шептались в
салонах о том, что Бразилия должна последовать этому
примеру.
Пока что монархия была прочной. Но как долго?
Педру II прекрасно знал, что в недрах армии и буржуазии
зрели люди, которые видели в нём последнего императора.
А теперь он должен был заключить союз с теми самыми
республиканцами, которые когда-то свергли своих королей?
Император вздохнул и посмотрел на карту.
— Честно говоря, сеньор Элиас, меня беспокоит другое. Ваше
правительство — республиканское. Ваша армия состоит из людей,
которые однажды восстали против испанской короны. Не будет ли этот
союз расценён как знак того, что я одобряю подобные перемены?
Руфино выдержал паузу.
— Ваша Императорское величество, мы даже не думали вмешиваться в
ваши внутренние дела. Ваша монархия — это ваше дело.
Педру II посмотрел ему прямо в глаза.
— В этом я не уверен.
Руфино чуть приподнял брови.
— Если вы беспокоитесь о вашей оппозиции, то, возможно, вам
стоит подумать о том, насколько война с Парагваем может укрепить
вашу власть. Победа объединяет нацию. Особенно, если в этой победе
участвует император.
Педру задумался.
Война как средство укрепить монархию.
Если Бразилия победит, его власть действительно укрепится. Народ
сплотится вокруг короны, а республиканцы лишатся аргументов.
Но если война затянется…
Император провёл рукой по лицу.
— Я не люблю войны, сеньор Элиас. Но если Лопес действительно
решит бросить вызов Бразилии и Аргентине, я не стану сидеть сложа
руки.
Руфино подался вперёд.
— Тогда мы можем считать, что наш союз заключён?
Педру II посмотрел на карту.
Парагвай казался крошечной страной в окружении гигантов.
Но он знал—Лопес будет сопротивляться до последнего.
Император поднял голову и твёрдо произнёс:
— Если Парагвай встанет на пути наших интересов, он будет стёрт
с карты.
В тоже время. Асунсьон. Парагвай
Фёдор проснулся от первых лучей солнца, пробивавшихся сквозь
шторы. Комната была наполнена утренним теплом, и слышался лёгкий
шум улицы: город уже начинал жить. Он сел на кровати, глубоко
вздохнул, осознавая, что каждый его день теперь — это борьба за
выживание Парагвая.