— Простите, барин, а это сделали не мы? — с хитрым прищуром
спрашивал Петро.
Все больше этот большой человек осваивается рядом со мной и
проявляет свой сметливый ум.
— Нет! — решительно ответил я. — Кстати, и верно. Пошли
кого-нибудь к Жебокрицкому, чтоб ему передали: поджог был сделан не
нами, но, если он ещё что-нибудь сделает против меня или моего
поместья, моих людей — я сожгу и его дом, и его самого… Нет лучше
про дом и его самого не говорить. Просто сообщить, что может
случиться непредвиденное.
Сложное решение, конечно, стать на осадное положение в тот
момент, когда ещё посевная не закончилась. Но безопасность для меня
на первом месте. Нет, не столько я беспокоюсь о себе, сколько о
том, что у Жебокрицкого может сорвать крышу, и тогда он развяжет
междоусобную войну со смертями, взрывами, стрельбой, засадами и
поджогами всего, что горит. Вот этого допустить никак нельзя.
Резонанс будет. Случится расследование, и ещё неизвестно, на чью
сторону встанет так называемое «местное правосудие». Врагов у меня
в городе хватает. Кстати, о них… Что-то молчат, не дергают.
Мог ли Кулагин прислать своих людей сжечь мой дом? Мог, но
верится с трудом. Тем более, что в ходе расследования были опрошены
станционные смотрители всех почтовых станций в округе, проверены
гостиные дома в Луганске, Славяносербске. Не было подозрительных
личностей. Всякие обретались в городках и на станциях, но моему
описанию Тараса никто не соответствовал.
— Вакула, берёшь свой десяток. У кого есть сабли и кто умеет ими
владеть, также быстро вооружиться, и выдвигаемся на дорогу, что
ведёт в усадьбу Жебокрицкого, — продолжал приказывать я. — Срочно
сообщите о случившемся господину Картомонову, скажете ему, где меня
найти.
Голову вдруг пронзила мысль, что, может быть, сегодняшний поджог
— дело рук моего крестного. Он немало кричал о том, что нужно сжечь
Андрея Макаровича Жебокрицкого вместе с его домом. Я-то воспринимал
эти воззвания как браваду, за которой не будет решительных
действий. Но кто знает, не случилось ли здесь, как в той поговорке
про мальчика, который постоянно кричал, что волки идут грызть овец?
И в тот момент, когда и вправду так произошло, мальчику никто не
поверил.
— Бах! — грохнул выстрел, когда не сильно спеша, конь-то мой
уставший, я ехал к, так сказать, «дальней заставе».