В тесной компании свояков недоставало двоих: Урлаха, который в настоящую минуту униженно стоя на коленях возле ложа супруги, умолял ее о прощении за вчерашнее помрачение духа, и еще одного – мужа Гармониллы, предпоследней дочери Бенедикта Эдуардовича. Этот человек был для всех загадкой. Никто из присутствующих не был с ним знаком лично. Говорили даже, что он вовсе не царских кровей, а сын не то фермера, не то плотника, хотя, может быть, тут скрывалась какая-то тайна. Всегда ведь хочется верить в лучшее.
И все-таки, это был король! Это был владыка новой фармации – император денег, князь векселей и закладных, султан акций и повелитель инвестиций. Жил он непонятно где, находясь каждый раз там, где это было необходимо, но необходимость эту он определял сам и был потому неуловим и непредсказуем.
Присутствовать на свадьбе свояченицы он, видимо, не счел необходимым, послав вместо себя пространное поздравительное письмо и, в качестве свадебного подарка, пакет акций, с которыми теперь непонятно что было делать.
В любом случае это был человек не их круга, и его отсутствие не очень опечалило дружескую компанию.
После выпитого атмосфера в бильярдной разрядилась. Царственные родственники повели себя раскованнее. Салам, например, – султан Ахинейский – в томной позе развалился на диване, держа в руке полупустой бокал. Заложив руки за спину, на прямых ногах, обутых в грубые ботфорты, ходил вдоль стены Шварцебаппер. Рядом с султаном на незанятом его телом кусочке дивана пристроился Бунимад, щуривший в неизменной улыбке свои и без того узкие глаза. Геркуланий стоял возле бильярдного стола, задумчивый и отрешенный. Сегодняшнее приключение подействовало на него самым неожиданным образом. И не потому, что он открыл для себя что-то новое. Нет, девственником он давно уже не был. Неожиданным для него оказалось то, что он испытал после, и что продолжал чувствовать даже сейчас. Может быть это и есть то, что называют любовью?
Он не раскаивался в содеянном, ведь он не обманул девушку. Завтра она станет его женой. То, что произошло, по его мнению должно было превратить предстоящее бракосочетание из чисто юридической процедуры ратификации ранее достигнутой договоренности в романтический акт соединения двух тайных любовников.
Сперва – любовь, потом – брак, так считал Геркуланий. Хотя, быть может, он и ошибался.