Я постучал пальцами по перилам,
глядя на черную воду. Волны бились о борт, и в их шуме я будто
слышал ее спокойный, холодный, безжалостный голос. Вежа не просто
дала мне тело и навыки. Она дала мне цель — карту Дрейка,
Эльдорадо, бессмертие, может быть.
Но почему я? Почему Филипп? Что она
хочет от носителей? Я вспомнил, как нашел первую часть карты у
умирающего пирата с его шепотом про «глаза святого Бернара». Тогда
я думал, что это случайность, удача. Теперь я сомневался. Вежа вела
меня, шаг за шагом, через бои, предательства, золото Монито. Она
знала, где я окажусь, знала, что я найду. И если Филипп тоже
носитель, значит, она вела и его. Но к чему?
Может, она проверяет нас — кто
выживет, кто доберется до конца. Я вспомнил Роджерса. Вежа не
остановила его, не дала мне силу переломить тот момент с Ли.
Почему? Потому что я должен был проиграть? Или потому что это часть
ее плана? Я стиснул перила так, что дерево скрипнуло. Если она
играет, то ставки высоки — золото, бессмертие, власть. Но если мы с
Филиппом оба носители, то, может, мы не союзники, а соперники. Два
игрока, что идут к одной цели, пока она смотрит сверху и решает,
кто достоин.
А что, если Вежа — не просто
нейросеть? Здесь, в 17-м веке, она казалась магией. Пираты не
понимали, как я лечил их без кровопускания, как учил их мыть руки и
не подыхать от лихорадки. Может, она и есть то бессмертие, что
обещает карта Дрейка? Не золото, не Эльдорадо, а система, что живет
в нас, что перекидывает нас через время, как камни через воду. Что,
если Дрейк оставил не просто сундук, а ключ к ней, к Веже? Записки
в ящике, что я забрал с Монито, — я еще не разгадал их до конца, но
там было что-то про «вечный путь». Может, это и есть ответ?
Я глянул на Филиппа. Он молчал,
ждал, пока я заговорю. Он знал про Вежу, знал, что она делает с
ним. Но как? У меня она была в голове — голос, что подсказывал,
награждал, вел. А у него? Может, он видит ее иначе — как свет, как
цифры, как чертов интерфейс из будущего? Я вспомнил, как он вел
себя на Монито, как делил золото, как держался в плену. Там была
уверенность, расчет, будто он тоже слышал шепот системы. Но он не
говорил об этом, не открывался. Почему? Боится меня? Или Вежа
запрещает нам делиться?
Роль носителей в этом мире — вот что
не давало мне покоя. Мы не просто выживаем, мы меняем его. Я научил
пиратов гигиене, потопил Олоне, нашел карту. Филипп, если он
вправду брал галеоны, тоже оставил след. Мы несем знания, но для
чего? Чтобы Вежа переписала историю? Или чтобы мы построили что-то
новое — мир, где пираты станут королями, а сокровища Дрейка дадут
власть над временем? Я чувствовал, что мы как семена, брошенные в
землю, — прорастем или сгнием, зависит от нас. Но кто садовник?
Вежа? Или что-то большее, что стоит за ней?