- Мы разговариваем с ним долго, -
сложились в слова листья на дереве, сопровождающем меня. Ему
все-таки пришлось двигаться, и дерево было недовольно. Тележка
дребезжала по металлическому полу, я думаю, что где-то внутри, на
собственном языке, из дерева исходил поток ругани. Но я его не
слышал. Листья не показывали эмоции, если они вообще существуют у
деревьев.
- Мы разговариваем, и он
разговаривает. – продолжило дерево, сделав паузу, остановив
тележку, прижав ее как можно ниже в полу и, в дополнение, еще
прижавшись к кадке соседа. Небольшой старый корень, выступающий с
краю над землей, шевельнулся, чуть двинулся вперед и закопался в
землю соседнего горшка. То ли чтобы так общаться. То ли просто
чтобы укрепиться в земле. – Но наши разговоры ни к чему, мы не
понимаем, что оно говорит.
- Призраки захватили уже несколько
рас, и сумели им как-то объяснить, что от них требуется. И вам
сумели.
- Может, этот глупый? Или мы нечаянно
сломали ему ветки? Он говорит, но мы не понимаем. Может, это мы
перестали чувствовать правильный свет?
- Ну что ж, давайте послушаем. Только
у меня нет приборов, чтобы его слышать.
Дерево помолчало. Не знаю, насколько
можно выразить нерешительность конфигурацией листьев, но мне все
равно почудилась нерешительность в его словах:
- Можно, ты сходишь к принтеру сам?
Сейчас мастера сделают тебе транслятор в твои диапазоны, в звук, в
твой свет. Заберешь и вернешься. Очень не хочу шевелиться еще раз.
Я не двигалось столько со времен ростка.
***
Со звуком было сложнее. У деревьев
оказалось оригинальное понимание моего диапазона. Слышать то я
слышал, но это было на грани писка, и звук казался очень
неприятным. Как и сам призрак, впрочем.
Звук не пошел, поэтому я ограничился
световой гаммой. Призрак что-то вещал, а я смотрел на смены
световой гаммы на условном переводчике. Его назвали транслятором,
но он не переводил смысл, значения, лишь переводил электромагнитные
колебания в другой диапазон, который я мог воспринять.
Слушал, а дерево показывало мне,
какие вопросы они задают. В принципе, их немного, деревья по кругу
задавали одни и те же вопросы, иногда добавляя что-то, что,
наверное, могло причинить призраку боль. И тогда он просто верещал,
яркость его речи увеличивалась, цвета менялись быстрым непрерывным
калейдоскопом.