Утром я просыпался под задорные звуки танцевальной музыки, проникавшей в мансарду через распахнутую створку окна. Это значило, что Вера, приходившая в дом к восьми, готовит на кухне обед. У Вальтера она работала полгода. До расселения дома Вера жила в квартире Крёпке с пятилетним сыном. Они ютились в маленькой угловой комнатушке, отделённой от других комнат фанерной перегородкой. Вальтер переселил её в однокомнатную квартиру в новом кирпичном доме на окраине Дивногорска. Тронутая заботой Шмитца, Вера сама предложила ему помощь по ведению домашнего хозяйства. И не прогадала.
Шмитц нуждался в верном человеке, который присматривал бы за домом в его отсутствие. Всё-таки дом этот до моего приезда был практически нежилым, и кто-то обязан был следить за сохранностью имущества, разбросанного по этажам в многозначительном хаотичном порядке, и кто-то должен был потчевать Вальтера густым русским борщом, и с крыльца улыбаться ему, выпорхнувшему из машины с лёгкостью старшеклассника, приглашая в чистые, пахнущие моющими средствами апартаменты.
Поначалу, рассказывал Вальтер, результаты капитального ремонта повергли Веру в уныние. Она сомневалась, что справится с возложенными на неё обязанностями. Масштабы ежедневной уборки её откровенно шокировали. К тому же она не знала, что делать с ковровыми покрытиями, и призналась, что никогда не мыла кафель. Вальтер преподал ей несколько уроков пользования пузатым чудо– пылесосом и на следующий день лично проследил за тем, как Вера выполнила влажную уборку.
Кроме фанатичного поддержания чистоты он велел ей ухаживать за уличными и домашними цветами, проветривать утром и вечером комнаты и покупать местные газеты. Он приобрёл ей рабочий халат, фартук, снабдил порошками и попросил завести сменную обувь. На работе он не рекомендовал ей пользоваться косметикой и парфюмерией и категорически запретил приводить в дом знакомых.
С моим появлением в доме работы у Веры прибавилось. Она стала регулярно убираться в моей спальне и мансарде, где утром на полу глянцевым разноцветьем сияли пятна застывших эмульсий. Вечером, перед уходом домой, Вера спрашивала, что приготовить на завтра. Меню она заносила в специальный разграфленный Вальтером блокнот. Ровно в два часа, когда новости первого канала разлетались по дому из мощных динамиков кухонного телевизора, Вера звала меня на обед. С неизменным пятиминутным опозданием я заходил в зал, где у входа на веранду стоял круглый стол, накрытый белой накрахмаленной скатертью.