Квартет незнакомцев вошел в дом, а он переключил все свое внимание на повозку. Она наполовину была заполнена мешками, и как он догадался, все мешки были с пшеницей. И вот тут его детский умишко все понял. Накануне мать с отцом долго и тихо перешептывались, пока не погасла свеча. Он часто слышал от них слова, смысл которых был ему непонятен. Он хотел спросить у Тимофея, но тот уже посапывал, уткнувшись носом ему в плечо. А сегодня с самого утра батя с мамкой переносили мешки из амбара на чердак, прикрыв их сеном и листьями табака. Значит, чужаки приехали не просто так. Его смутная догадка перерастала в ясную и четкую мысль, от которой его маленькое сердце стало биться еще сильней.
Кони топтались на месте, дожидаясь своих всадников. Седок на телеге нервно посматривал в сторону дома, покуривая папиросу, при этом часто подергивая край козырька фуражки, выдавая свое волнение. Их дворняга забилась в будку и только одни гуси не переставали гоготать, словно пытаясь таким образом прогнать незваных гостей.
Самый молодой из прибывших красноармейцев резко выскочил из дома и двинулся к ряду сараев, продолжая сжимать свою винтовку. Хозяйственный сарай, где они прятались, был вторым в ряду. Нагрянет и к ним.
– Быстро за бочку, – строго приказал старший брат, толкая его к потаенному месту. Спрятавшись, они замерли, затаив дыхание, боясь даже пошевелиться, словно мышата, учуяв приближение кота. Скрипнули двери. Послышалось тяжелое дыхание и громкие шаги парня. Пробыл он недолго, всего несколько секунд, а им показалось, что прошла целая вечность. Дверь сарая хлопнула, и он направился дальше. Дождавшись, когда утихнут его шаги, они снова примкнули к дверям, наблюдая, чем же все это закончится.
Первым вышел отец, подталкиваемый в спину вернувшимся в дом все тем же парнем в «буденовке». Свое ружье он держал перед собой, а штык блестел на солнце и казался еще длиннее, словно пика. Затем появилась мать, крепко прижимая к себе Марию. Ее платок сполз с головы и лежал на плечах, готовый в любой момент упасть на землю. Волосы растрепанны и мальчики увидели, как плачет их мать, но как-то странно – беззвучно, как тогда – на похоронах дедушки. Он почувствовал, как напрягся Тимофей и потому, схватив его за запястье – не отпускал, боясь остаться один, зная, каким вспыльчивым бывает его старший брат. Больше всего он боялся остаться один. Один со всеми своими страхами. Они продолжали следить за происходящим.