— Так вот, как оно было… — протянула Ольга.
— Но все равно, я Кристинку знала хорошо. Не стала бы она из-за
этого… В крайнем случае, проревелась бы где-нибудь в уголке.
— Она и ревела, — буркнула Дина. — Когда я
в лабораторию заходила, она там плакала. Я спросила, что случилось,
она ответила, что ничего. До сих пор себя казню, что не осталась с
ней, что потащилась сдавать курсовой, сгори он синим пламенем! —
было видно, как сжались тонкие пальцы, побелели косточки на
них.
— Ты тогда это рассказывала. Почти теми же
словами… — грустно заметил Вася. — А я, как назло, до лаборатории
не дошел, все одно к одному складывалось. Меня секретарша из
деканата перехватила и потащила объяснительную за прогулы писать. А
потом уже поздно было…
Большая комната, почти погасший камин, пол,
застеленный двумя огромными шкурами — справа и слева от камина, и
такие же шкуры на стенах. И оленьи головы, кабаньи морды,
скрещенные ружья на стене слева, кованые подсвечники… Узорчатые
металлические плиты, которыми вымощен пол перед очагом, стрельчатые
окна, забранные настоящими витражами, а не подделкой, наклеенной на
обычное стекло. Странная комната, приснившаяся Борьке когда-то,
когда они и не думали о собственных домах. Большой бар,
стилизованный под старинный буфет, глубокие кресла, обитые темным
плюшем и деревянные столики с самыми разными бутылками и стаканами.
Интерьер чего-то среднего между замком и охотничьим домиком, место,
где собрались старые друзья, чтобы предаться воспоминаниям. Вот и
предались… В этот момент Женя была почти зла на Сашку Вершинина,
которого угораздило умереть самым неподходящим способом и разрушить
не только их планы беззаботно отдохнуть и побыть вместе. Он,
кажется, начал разрушать и нечто большее. То, что, как всегда
считала Женя, определенно раздражало Сашку — их сложную, но крепкую
дружбу, ощущение надежного плеча рядом, уверенность в том, что это
незыблемо и бескорыстно. А сейчас камни, из которых складывалось
все это, начали с тихим шорохом осыпаться. Это было страшно. Что-то
ещё громко говорила Ольга, в ответ слышались злые реплики Васи.
Митя резко встал, потом опять сел, закурил и неожиданно
спросил:
— Алина, а что такое ты сказала Кристине,
что за молчание об этом отдала Наде свои серьги? По тем временам
это очень дорогая плата была…