— Охранники отпадают. Во-первых, им
запрещено покидать ворота без особой причины. А во-вторых, не
думаю, что кто-то из нас, постоянно слонявшихся вокруг дома, не
заметил бы такие туши. Даже я им в подметки не гожусь, — похлопал
Борис себя по животу. — И простите, ребята, охранники все-таки
профи, они бы не стали за какой-то там меч хвататься.
— А мы, значит, не профи, мы, как что, так
сразу за мечи и секиры, — в тон ему добавил Вася.
— Кстати, а женщина таким мечом могла
ударить? Ну, я имею в виду — поднять и ударить по голове, а не, к
примеру, в живот ткнуть. Он же тяжелый, как мне кажется? —
поинтересовалась Дина.
— Хитрая ты, Марцевич! — засмеялась Ольга.
— Хочешь подчеркнуть, что эту штуку в руки не брала? А я брала, мне
его Гоблин вчера давал подержать. А ударить — да запросто! И
поднять и стукнуть, особенно в гневе. Он килограмма три весит, даже
тебе по силам, не то, что остальным.
— Ольга, я тебе давно говорила, что ты
ехидна? — задумчиво осведомилась Дина.
— Вчера и говорила, когда я твой купальник
критиковала!
— Вот черт, придется повториться… Ты уж
прости! — И засмеялись уже обе.
Жене было не по себе. То ли две изрядных
порции муската давали о себе знать, то ли пережитый стресс, но в
ушах звенели тонкие колокольчики, и лица сидящих вокруг плыли и
колебались, словно в нагретом воздухе. Борис глянул на неё
встревожено.
— Женька, что с тобой? Ты бы лучше спать
пошла, выглядишь, словно тебя с креста сняли.
— Что-то мне фигово, Борь. Вы тут
оставайтесь, а я пойду, попробую уснуть.
— Может, тебя проводить? — встрепенулась
Алина.
— Не нужно, по лестнице я и сама в
состоянии подняться. Вы только… щадите тут друг друга, ладно?
— Ладно, — утешил её Вася. — Думаю, что
скоро все разойдутся, что-то разговор у нас какой-то непонятный
выходит. Наверное, стоит его перенести на завтра, тем более, что мы
тут все вроде как заперты на клюшку, и смыться все равно никто не
сможет.
Палий проводил уходящую Женю взглядом, но
ничего не сказал, кроме обычного: «Спокойной ночи».
Глава 7
Она сидела за большим растением в
приземистой кадке, скрывшись за широкими листьями. На коленях
лежала книга, и её пальцы тихо скользили по строчкам, словно она не
могла читать, не ощупывая перед этим каждую букву, каждую запятую
или точку. Снизу доносились приглушенные голоса, там была жизнь, и
ей было не так одиноко, как в своей комнате. А ведь раньше ей
всегда нравилось одиночество и тишина. Она не тяготилась ими,
любила оставаться одна дома, пользовалась малейшей возможностью
отгородиться от людей сомнительной прочности стенами и дверью
собственной комнаты. Но сейчас ей хотелось слышать, хотя бы издали,
звуки чужих голосов.