У входа в госпиталь рядом с бутылками воды люди разгружали
очередной подъехавший грузовик. Один из ящиков упал, и Славик
увидел продолговатые, армейские коробочки – сухпайки. Глядя на
цветную упаковку и тайские вязи букв, Тай вдруг понял, что всё это
происходило с ним в реальном мире.
Но на фоне этого мира постоянно пытался проявить себя другой.
Среди постоянной суеты людей и неумолкающих разговоров, он снова
видел странных цветастых животных, мелькающих среди жертв, армии
спасения и медработников.
«Животные? Но откуда они? Разбежался зоопарк?» – мельтешили
вопросы в седой голове, на которые никто не мог дать ответы.
Разве что человек в белом халате с ним побеседует, ответственный
за проблемы сознания и подсознания. Но разве на острове остались
люди, психика которых не пострадала?
– Просто надо поспать. Проснусь и всё будет в порядке, – сказал
тот, кто решил именовать себя Таем.
Он присел на свободный клочок травы и продолжил пить воду
маленькими глотками, чтобы прийти в себя.
От увиденного порядком тошнило. Сил стоять больше не было. Да и
куда идти? Родителей смыло волной, он теперь один. Никто не придёт.
Никому не нужен. Ещё и с ума сходит от удара.
Он бредит! Явно белая горячка. Не может быть вокруг столько
животных. Людям сейчас вообще не до них. Вокруг столько смертей. И
что это за цвета? Откуда взялись краски вокруг тел? Словно
индикатор жизни в видеоигре светится. Да как такое возможно?
По щекам от осознания собственного бессилия вновь потекли слезы.
Слава молча лил их и пытался пить воду, заглушая тошноту. Он был
самым несчастным и одиноким существом на всем белом свете. Лишь вид
истерзанных стихией людей вокруг и их боль, которая читалась на
лицах, не давали ему расклеиваться полностью.
«Надеяться не на кого. Я должен быть сильным. Я не такой малёк,
как Аленка», – подумал мальчик.
Образ сестры, всплывший перед глазами, заставил выронить
бутылку. Слава зарыдал, больше не в силах держаться.
– Мама-а-а…
Пожилая тайка, несущая ящик в руках, отложила ношу и подошла,
обнимая за плечи. Прикосновение к коже было болезненным, но Слава
не взвизгнул, не отстранился, ощущая во всей возникшей внутри
пустоте необходимость хоть в толике душевного тепла. Пусть даже от
совершенно незнакомого человека.
Так надо.
– Бедный, седой совсем стал, – проговорила местная жительница,
когда кепка мальчика сползла от прикосновения и обнажились
волосы.