Отец учил, что жалость убивает. И жалеть себя Слава больше не
мог, как и позволять кому-то делать это. Прошлый Слава умер и
теперь жив только Тай – стойкий и несокрушимый сумасшедший, что
видел повсюду зверей и разноцветных людей.
«Кстати, куда пропали все звери?» – невольно подумал
мальчик.
Внимание Тая привлекла группа монахов.
Собравшись на пересечение улицы, люди в оранжевых мантиях
молились, пели, успокаивали нуждающихся в утешении людей или просто
окуривали прохожих и округу палочками ладана от злых сил.
На асфальте стояли множество свечей, лежали залепленные воском и
залитые слезами фотографии. Ветер задувал большую часть фитилей
свечей, но упорные монахи вновь и вновь зажигали их и творили
молитвы и поклоны. Несколько монахов стучали в этнические барабаны
и звенели колокольчиками, то ли для того, чтобы отпугивать злых
духов, то ли перебивая плач и слёзы, что то и дело возникали на
улице среди прохожих.
Сегодня горе общее, одно на всех.
Как ни странно, среди монахов Тай не заметил ни одного
«животного». Они словно сторонились звуков колоколов и дыма ладана,
а то и бормотания речитатива мантр монахов. Может даже их внешнего
вида? Кто знает. Тай знал только одно наверняка – странные звери
просто боялись их.
Тут Тай увидел над одним из людей синие всполохи. Сначала пацану
показалось, что человек горит. Он даже закрыл глаза, зажмурился и
потрогал себя за лоб. Определенно у него температура, вот и
мерещится. Это ведь не может быть!
Но человек не кричал, не бегал, даже не махал руками. Он сидел в
позе лотоса и перебирал чётки. Глаза его были закрыты, лишь губы
бормотали молитвы. Прочие монахи мало обращали на него внимания.
Даже цвет его мантии был чёрным, а не оранжевым, как у прочих.
– Дядя, ты изгой? – обронил Тай.
Монах открыл глаза.
Тай не мог знать, что почти все монахи у международного
госпиталя были из ближайшего храма – Ват Чалонг. Он располагался
южнее, по направлению к пляжу Раваи. В то время как мужчина в
чёрной мантии перед ним был единственным представителем отдаленного
и малоизвестного на Пхукете храма – Ват Ко Сирей.
Мальчик подошёл к этому монаху-одиночке, всматриваясь в синие
всполохи поверх чёрной траурной мантии. Было в их пламени что-то
завораживающее. И не казалось таким безумным, как пляшущие на людях
животные.