— Неужели никто не захотел спасти
её? — спросила Аполлинария.
— Увы, — старичок развел руками. —
Восемь оборотов — это довольно много, к тому же всех отпугивают
последующие хлопоты.
— А что за хлопоты? — Аполлинария
нахмурилась.
— Ну, сами подумайте, — старичок
вздохнул. — Сперва надо будет собрать её из кусочков. Потом она
будет долго-долго срастаться, и ей потребуется уход и постоянная
забота. Какое-то время её придется кормить с ложечки, вытирать ей
слюни, перебинтовывать ногу и шею, и при этом слушать все те
глупости, которые она будет говорить. Дальше нужно будет научить её
ходить, справить ей жилье, одежду, переселить, приходить к ней,
чтобы ещё ухаживать, следить, чтобы тщеславие и гордыня снова не
загнали её в ловушку, терпеть её прихоти, и помогать, если она о
том попросит. Вы понимаете, какая это ответственность?
— Подождите, — попросила
Аполлинария. — То есть эти восемь оборотов… сперва нужно будет
восемь раз умереть, потом… вот это вот всё? Но… я как-то не
подумала о таком. Мне хочется помочь ей, но если всё вот так…
— Вы ведь чувствуете некий
диссонанс, верно? — хитро прищурился старичок. — Не просто же так
вы пришли ко мне снова, и стали расспрашивать? Конечно, милая
барышня, ко мне приходят — вот только цена того, что я продаю,
складывается не из оборотов или выпадов. Когда ты любишь кого-то, и
желаешь кому-то добра, разве не важнее для тебя станет его
благополучие, чем даже твоя собственная многократная смерть? Ради
материальных благ для любимого существа ты будешь согласен выпадать
и сгорать столько раз, сколько сумеешь выдержать, или даже больше,
и любая плата тебе будет по плечу. И ты будешь идти на любые
жертвы, чтобы заплатить, лишь бы знать, что твои усилия не пропадут
даром, и любимое существо будет если не счастливо, то хотя бы цело
и невредимо. Ну так что же? Вы готовы пожертвовать собой ради
балерины, или подождете, когда найдется кто-то поважнее?
— Я… мне нужно подумать, — сказала
Аполлинария. — Я ведь и не знала её совсем. И не думала, что это
всё настолько сложно.
— Это непросто сложно. Это игра, —
старичок прищурился. — Игра, в которой обстоятельства вас уже
победили. Сперва вы, ощутив благородный порыв, пришли ко мне, а
сейчас понимаете, что не сумеете осуществить задуманное. Из-за
этого вы чувствуете стыд и неловкость, и это вполне закономерно,
потому что ваш порыв оказался пшиком. Добро не удалось, да, милая
барышня? А ведь так хотелось, и всё вроде бы даже складывалось один
к одному. Знаете ли, — он перешел на доверительный тон, — многие
здесь считают меня источником зла. А ведь это не так. Источник зла
всегда только один, и скрыт он уж точно не во мне. Источник зла —
каждый, кто переступает этот порог. Каждый, милая барышня, и вы не
исключение. Сейчас вы корите себя за то, что подарили балерине
призрак надежды, сперва поговорив с официанткой, потом расспросив
мужчину, а затем придя сюда. Корите, потому что не подумали о том,
что можете оказаться слишком слабой предел лицом обстоятельств. А,
может быть, всё-таки рискнете? — вдруг спросил он. — Да, это
тяжело, но зато совесть ваша, так не вовремя поднявшая голову,
останется чиста. Что для вас важнее, сударыня?