— Я прикажу голубям напасть на тебя.
Их много, ты одна. Не отобьешься, — покачал головой Петрикор.
— А вот это мне почему-то знакомо, —
Аполлинария задумалась. — Когда стаей на одного, не похожего на
них.
— Миллионы голубей не могу быть не
правы, — заметил Петрикор.
— Ещё как могут, — возразила
Аполлинария. — Ты сказал, что я не знаю людей, помнишь? На самом
деле я, кажется, их всё-таки знаю. Да, люди доверчивы и наивны
порой, это правда. И очень многое зависит от того, насколько
совестлив тот, кому они доверяют. Кто-то один научит их мудрости и
подарит истину. А кто-то другой превратит в голубей, на всё
согласных, покорных, и не умеющих думать. Зачем он это делает?
Может быть, ему просто нравится осознавать, что он всемогущий, и
хрустеть костями. Прощай, Петрикор. Сегодня твоя охота закончилась
неудачей.
Аполлинария вошла в дверь, и, не
торопясь, пошла к люку — она была стопроцентно уверена в том, что
Петрикор за ней не последует, и делать ничего не станет. И не
ошиблась. Он так и остался стоять там, в светлом дверном проёме, на
фоне бескрайнего неба над Гордом. Неба, которое ему никогда не
принадлежало.
***
— А и правильно. Молодец, Поля, — с
удовольствием произнесла тётя Мирра, когда Аполлинария закончила
свою историю. — Так его, негодного. Знала бы ты, сколько их таких
на самом деле… Уууу… — она покачала головой. — Неисчислимые тысячи
тысяч. Петрикор, ха-ха. Вот же учудил.
— Я только не поняла, для чего ему
это всё нужно? — спросила Аполлинария. — Это же глупо. Собирать
людей, превращать в безмозглых голубей, хрустеть костями. Это же
бессмысленно!
— С твоей точки зрения да, —
покивала баба Нона. — Просто ты главного не знаешь.
— И чего же? — нахмурилась
Аполлинария, которую именно в этот момент посетила нехорошая
догадка.
— Пища, — ответила бабуля Мелания с
неприязнью. — Для него это пища, Поля. И чем больше этой пищи, тем
оно будет сильнее, и тем ему будет лучше.
— Оно? — переспросила
Аполлинария.
— Да без разницы, — махнула
ножницами бабуля Мелания. — Он, она, они — всё едино. Кушают они
так, милая моя. Кушают, понимаешь? Этот, которого ты видела, мелкий
совсем ещё, поэтому ты так легко и вырвалась. Был бы постарше да
посильнее, просто так ты бы от него не ушла.
— Он бы меня превратил? — испугалась
Аполлинария. — В голубя? Насильно?!