— Ты опоздала, — сказал дядя Персиваль, когда за ней закрылась дверь.
Щелчок замка был оглушительным. Малейн мысленно вознесла молитву Создателю и изобразила самоуверенную улыбку.
— Я пришла сразу, как мне сообщили, что ты меня искал. Прости, если заставила ждать.
Он подошел ближе. Достаточно близко, чтобы она начала различать жесткие линии его лица в тенях. В кабинете дяди было темно. Всегда темно. Особенно после того, как на всех окнах появились металлические ставни. Лампа горела, но слабо. Света хватало ровно на то, чтобы осветить широкий письменный стол.
— Должно быть, ты была далеко, если тебе понадобилась вечность, чтобы сюда добраться.
Он смерил ее хмурым взглядом.
— Я была с капитаном Стейном на конюшнях, — сказала Малейн, стараясь звучать обыденно.
Его брови взлетели наверх.
— Это еще для чего?
— Обсуждали безопасность на фестивале.
— А он отправил отряды к границе, как я ему приказал?
Не дождавшись ее ответа, дядя резко повернулся к окну, отреагировав на какой-то незначительный шум. То ли слуги кричат, то ли ветер поднялся, то ли бревна упали. Казалось, он забыл про Малейн, но она знала, что это не так.
Когда он убедился, что опасности нет, то снова стал частью кабинета. Некогда это была светлая комната для чтения, где любили проводить вечера ее родители. Одно из немногих воспоминаний, что у нее про них осталось.
Теперь в кабинете темно и холодно, как и во всех остальных комнатах, которые занимает дядя.
— Он отправил отряды, — кивнула Малейн.
— Несомненно, без всякой на то охоты.
Ее глаза достаточно привыкли к полумраку, чтобы увидеть, как дядя водит пальцами по своему острому подбородку.
— Старый дурак не поверил, что у меня есть данные о возможном нападении Эльбы.
Малейн прикусила язык. Дядя молчал примерно полминуты, и она уже начала переживать, что он ждет ее ответа, но он резко нарушил тишину.
— Забудь, я позвал тебя не за этим, — он вдруг понизил голос до шепота. — Никто за тобой не следил?
Малейн покачала головой. Но, боже, серьезно? А привратник у этой самой двери считается?
— Хорошо, хорошо, — закивал дядя. — Присаживайся.
Он указал на стул у стола, а сам подбежал к двери и прикрыл ее плотной алой занавеской. Она должна была «приглушать голоса». Никто не знал, от кого именно дядя скрывал свой голос, но кто осмелится перечить лорду-протектору?