– На экране, – протянула Надя белый смартфон в кислотно-красном чехле. – Просто набери, а я сохраню.
Несколько нажатий выбили номер черным шифром. Надя улыбнулась:
– Я наберу.
– Конечно, – Ане настолько не терпелось уйти, что она соглашалась по инерции. – Разумеется. Буду рада.
Они обменялись сжатыми любезностями, пока несли грязную посуду к раковине, скупо выразили соболезнования родственницам погибшей. Аня повела бабушку по гололеду домой.
Холмистые кольца улиц обросли тупиками. Когда-то Сажной гудел транспортом. Маршрутки преодолевали девять остановок из одного конца в другой, от карьера – до лесничества за коттеджами. Бабушка шагала качающейся походкой, смотрела на заборы и жаловалась, что решетчатое ограждение за огородом со дня на день рухнет. Они остановились у аптеки возле парка, где Аня купила таблетки от простуды. Горло першило, она шмыгала носом, жалуясь, что опять обострился фарингит.
Небо затягивала серая мгла. К вечеру передавали снег, но в прогнозы верилось слабо. Вчера снегопад рассеялся спустя полчаса ветром. Разве можно в этой жизни быть в чем-то уверенной? День назад ей казалось, что недавний разговор обречён на конфликт. И вот. Она даже согласилась продолжить общение.
Дома Аня окончательно разобрала чемодан. Подарки, сладости, вещи. Она забыла зубную пасту, носки и шарф. В доме топили исправно, но сквозняк скользил по полу змеем. В угловой комнате стоял жуткий холод, а потому теперь там высились в ссылке шкафы, пианино и коробки с хламом. Кровать разобрали. В зале, где Ане постелили на диване, круглосуточно работал телевизор. Бабушку он успокаивал. После смерти невестки она паниковала от одиночества и тишины.
Латунные механические часы – приданное бабушки, роняли часовую стрелку в сумерки. Однотипные новости Сажного подверглись тщательному пересказу, и бабушка сидела в кресле, заводя пятый повтор любимых воспоминаний. Аня знала их наизусть: полет на самолете в Москву, проводы сына в армию, выписка Дины из роддома. Сославшись на голод, Аня решила испечь пирог. Она всегда пекла что-то сладкое, когда хандрила. Пирог и горячий чай – подспорье в семейных переговорах. На том настаивала Дина, и она тоже надеялась, что угощение задобрит беспросветную тоску в комнатах, а домочадцы хотя бы из благодарности улыбнутся.