И только сейчас Михаил в полной мере осознал, что он увидит эти
зеленые леса, бирюзовую водную гладь, пушистые белые облака только
через пять лет, если вообще увидит: вовсе не факт, что перед
полетом ему разрешат посетить Землю.
– Красиво, правда? – спросил сидящий рядом кудрявый юноша,
указывая на голубой диск в белой дымке, маячащий на черном фоне,
усыпанном мириадами сверкающих огоньков.
– Да, – рассеяно кивнул тот, погружаясь в собственные мысли.
Самсонов вспомнил свою жизнь. Школа, кружок астробиологии и
ксенопсихологии, где он проводил моделирование развития жизни на
других планетах. Потом Михаил поступил в институт, выучился на
инженера-робототехника и забыл о своих детских увлечениях. Долгое
время работал в различных экопоселениях, где занимался
автоматизацией систем «умный» город, включающих в себя
многочисленных роботов, ответственных за жизнеобеспечение и
комфортное проживание людей и даже управляющих климатом.
Ему нравилась эта работа. Она требовала смекалки и
изобретательности, а так же огромного объема размышлений и анализа.
Человеческая смекалка, пожалуй, это было единственное, что
недоступно искусственному интеллекту, и из-за ограничений на
технологии ИИ, которые ввели коммунисты, пришедшие к власти на всей
Земле в конце XXI-ого века, не будет доступно никогда. «И это
хорошо, – рассуждал Михаил, – если роботы будут уметь все, то зачем
тогда нужны люди?».
Самсонов вновь мысленно вернулся в детство. Урок истории.
Учительница в черном костюме показывала на голоэкране
документальные кадры и рассказывала: «Две тысячи сто пятьдесят
первый год. Споры между сторонниками теории «темного леса» и
«дружественной Вселенной», которые начались в две тысячи сто сорок
седьмом году с выступления профессора Захарова на научной
конференции, до сих пор не стихли. Но официальная позиция власти:
«дружественная Вселенная». Руководство Партии было твердо убеждено,
что в глубоком космосе нас ждут «братья по разуму», и что мы должны
сделать все, чтобы как можно быстрее найти инопланетную
цивилизацию. Сейчас, конечно, эта позиция немного пересмотрена в
сторону более осторожной политики освоенная Вселенной, но все
ключевые тезисы остались прежними. А в две тысячи сто пятьдесят
первом году были запущены более сотни автоматических зондов к
ближайшим звездам, десять из них – к Проксиоме Центавра. Их
скорость – одна тысячная «це». Только через четыре тысячи лет эти
корабли-автоматы достигнут цели…».